Лоис Буджолд - Священная охота

Ингри услышал приближающиеся шаги. Подняв глаза, он увидел Улькру, который каким-то странным образом одновременно и подобострастно семенил, и грозно нависал над ними.

– Что вам будет угодно, милорд? – нервно пробормотал управитель.

«Быть в любом другом месте, только не здесь, и делать все что угодно, только не то, что приходится».

Ингри два дня провел в седле. Он слишком устал, неожиданно решил он, чтобы проскакать сегодня еще хоть милю. Болесо вряд ли так уж не терпится быть погребенным и предстать перед божественным судом. А Ингри вовсе не горит желанием как можно скорее доставить эту несчастную наивную девочку ее земным судьям. Она не боится того, чего бояться следует… Да помогут ему пятеро богов, она, похоже, вообще ничего не боится.

– Дадите ли вы мне слово, – обратился он к леди Йяде, – что если я облегчу ваше заточение, вы не попытаетесь бежать?

– Конечно, – ответила девушка, словно даже несколько удивленная тем, что ему понадобилось ее об этом спрашивать.

Ингри повернулся к управителю.

– Поместите леди в удобную комнату. Верните ей все ее вещи и найдите приличную служанку, если здесь таковую можно найти, чтобы помочь собраться в дорогу. Мы выедем в Истхом, сопровождая тело принца, завтра на рассвете.

– Да, милорд, – ответил Улькра, с облегчением склонив голову.

Ингри пришла неожиданная мысль.

– Скажите, управитель, не сбежал ли кто-нибудь из людей принца после его смерти?

– Нет, милорд. Почему вы спрашиваете?

Ингри неопределенно повел рукой, не желая раскрывать причину своего любопытства. Настаивать на ответе Улькра не решился.

Ингри поднялся на ноги. Его мышцы, казалось ему, также громко протестуют против любого движения, как и скрипучая кожа дорожной одежды. Леди Йяда благодарно поклонилась ему и последовала за управителем. Прежде чем свернуть на лестницу, она оглянулась через плечо и бросила на Ингри серьезный доверчивый взгляд.

Его долг – доставить ее в Истхом. Только и всего. Передать в руки… вовсе не дружественные руки. Пальцы Ингри стиснули рукоять меча.

«Только и всего».

Кортеж выехал из ворот замка в предрассветном тумане. Ингри приказал шестерым гвардейцам Болесо ехать впереди крестьянской телеги, которая лишь из милосердия могла быть названа катафалком, и шестерым – позади. На телегу взгромоздили поспешно сколоченный длинный ящик, наполненный солью грубого помола, которая должна была уберечь тело от разложения, – это и стало последним ложем принца. В грустной попытке придать процессии торжественность рыцарь Улькра велел накрыть гроб оленьей шкурой и увить опоры навеса над ним траурными лентами – взамен балдахина, который едва ли выдержал бы ухабы на местных дорогах. Если солдаты и попытались начистить оружие ради своей печальной вахты, их усилия пропали незамеченными в густом тумане. Ингри больше следил за тем, чтобы ящик привязали к телеге крепкими веревками.

Возница, которого выбрал Улькра, был местным крестьянином, хозяином и телеги, и запряженных в нее коней; он умело преодолел первые опасные повороты узкой дороги. Рядом с ним сидела его угрюмая жена, ловко управлявшаяся с деревянным тормозом, заставлявшим колеса отчаянно визжать на спусках. Эта степенная пожилая женщина окажется лучшей дуэньей для пленницы, подумал Ингри, чем чумазая и перепуганная служанка, которую предложил было Улькра; к тому же за женщинами присмотрит и возница. Ингри доверял собственным солдатам, но хорошо помнил о засове с внутренней стороны двери временной темницы; что бы ни думала по этому поводу леди Йяда, Ингри не сомневался: Улькра совсем не случайно выбрал именно такое помещение.

Побеленные стены и острые зеленые черепичные крыши башен замка растаяли, как сон, среди серых призраков деревьев. Дорога расширилась и сделалась более прямой. Ингри молча отсалютовал двоим своим солдатам, замыкавшим процессию, и направил коня мимо повозки и сопровождающих ее людей принца туда, где четверо его воинов окружали леди Йяду.

Пленница ехала на собственной лошади – то ли из конюшен графа Хорсривера, то ли подаренной ее семейством. Это была изящная гнедая кобыла, чистокровная и явно очень резвая. Она застоялась в конюшне и теперь танцевала и фыркала, нервно прижимая уши. Вздумай леди Йяда дать кобыле шпоры и поскакать в.сторону от дороги, догнать ее было бы нелегко. Впрочем, всадница пока не проявляла никаких поползновений сделать это; она ловко сидела в седле, изредка натягивая поводья, чтобы не позволить своей лошади обгонять остальных. Этим утром леди Йяда была одета, как подобает знатной даме, выехавшей на охоту: в коричневый отделанный золотистой тесьмой жакет и юбку с разрезом, из-под которой выглядывали начищенные сапожки. Ее строго зачесанные назад волосы удерживала вязаная сеточка, а легкий шарф цвета сливок скрывал темные отпечатки пальцев Болесо на шее.