Наталья Пешкова - В Игре брода нет.

- Помнёшь! - возмутилась Лера.

- Да какая теперь разница, - засмеялся Айверин, - он его давно уже помял и травой испачкал. Граф прислал платья своей дочурки, из которых та выросла, они в шкафу.

- А выросла дочурка, видимо, вширь? - фыркнул я, вспоминая знакомство с графинями Дракт. - Да по сравнению с ними Барбариска - нежная фея, что порхает с цветка на цветок!

- О! - от смеха аферист согнулся пополам. - Это какие ж должны быть цветочки, чтобы Барбариска могла по ним порхать! Хотя ты прав, она у нас дама что надо! А эти две туши не то, что цветочки, даже эльфийские коэлны не выдержат. Вот интересно, из чего у них кровати?

- Из чугуна? - предположила Лерка.

- О! - аферист застонал, смахивая слёзы с глаз.

- Чего один ржёшь? - нетерпеливо хлопнула его по плечу хайта. - Нам тоже хочется!

- Я просто… - теперь Ай уже не стонал, а похрюкивал. - Я просто… представил, как…

- Ну! - грозно топнула ножкой девчонка.

- Сейчас… - он сел в кресло, закрыл глаза, и тут его накрыл новый приступ хохота. - Я представил… - Айверин набрал воздуха в грудь и выпалил. - Лежит, значит, граф Миклош в своей кровати, в одних подштанниках, зовет Эвелину: "Любимая, приди, я жду тебя, сгорая от страсти!" и одеяло так в сторону откидывает. А тут в комнату входит графиня Алдирабэль: "Милый! Вот она я - твоя любовь! Бегу к тебе!". Разбегается и рыбкой в кровать прыг!

Теперь веселились все, даже Бумер на подоконнике ржал, хоть и был на данный момент котом.

- Но это ещё не конец истории, - заявил хитрец. - Кровать-то оказалась прочной!

- Чугунной! - хихикнула Лера.

- Я бы сказал "чугуниевой"! - добавил я, припомнив представления деревенских жителей о прочности металлов.

- Хорошо, - хихикнул Ай. - Кровать оказалась прочной, чугуниевой, а вот пол…

После этого мы уже говорить не могли, совсем, долго…

Отдышавшись и вытерев слёзы полотенцем, я решил-таки прояснить ситуацию с нашим проживанием здесь.

- Может, ты уже объяснишь нам, дорогая сестрица, - спросил я, устраиваясь поудобнее на кровати, - как ты собираешься обманывать графа Миклоша?

Лерка схватила подушку и устроилась у меня под боком:

- Ага, нам очень интересно, - пискнула она, - что там у тебя за штучка.

- Сейчас покажу, - ответил мошенник и, задрав юбку, начал снимать надетые под ней женские подштанники.

В первую секунду я даже в ступор впал он его бесстыдства. Он сбрендил, да?

- Айверин, придурок! - заорал я, очнувшись, и закрыл своей ладонью Лере глаза. - Рехнулся?! Здесь же дети!

- Ах, да! - хихикнул тот, продолжая своё грязное дело. - Я и забыл, что ты ещё маленький!

- Идиот! - ещё больше разозлился я, борясь с девочкой, пытающейся отодвинуть мою руку. - Прекрати сейчас же! Здесь никого твоя штучка не интересует! Здесь извращенцев нет!

- Да? - захлопал ресницами этот гад. - А я и не знал!!

Теперь Ай возился с резинкой своих голубых в ромашку трусов, панталоны он, к счастью, не снял, только приспустил.

- Ой, какие трусики симпатичные! - захихикала Лерка, которой наконец удалось сбросить мною ладонь.

- А то ж! - самодовольно ответил Айверин. - По специальному заказу шили! Вот! - он торжественно шлёпнул на кровать рядом с нами кусок какой-то атласной чёрной тряпки с вышитой белой загогулиной. - Это и есть моя штучка!

Девчонка протянула руку, собираясь взять это, но я, хлопнув ей по пальцам, велел:

- Не трожь гадость! Ты что не видела, откуда он её достал!

- В отличие от тебя, - улыбнулась хайта, - видела. Он её в резинке от трусов прятал, - и пояснила, - ну там где разрез, в который резинку вдевают.

- И что это? - уже спокойнее спросил я.

- Думаю, артефакт! - горделиво выпрямился и поправил юбку Ай.

- Этот клочок?!

- Ага. Я тоже не сразу понял, что это его рук… нитей дело. Если хотите, по порядку расскажу.

- Хотим! - усиленно закивала Лера и откинулась назад, используя моё плечо в качестве подголовника кресла.

- Слушайте. Только невесёлая эта история, - вздохнул Айверин.

- Поймали, поймали! - кричали вездесущие мальчишки.

- Вечером казнь! - оживлённо шептали друг другу мужички в кургузых тулупах.

- Опять под утро из кабака пьяные приползут! Отмечать будут! - вздыхали бабы.

Паренёк лет семнадцати, зябко кутаясь в коротенькую лёгкую курточку, рассматривал последнее, что он увидит в своей не очень-то и длинной жизни - эту грязную площадку посреди деревни, которую жители гордо именуют "центральной площадью". А само небольшое поселение, домов на сто, где его скоро казнят, носит звучное название "город Сотмар". Как же глупо всё получилось… Ну кто ему мешал пройти тогда мимо, тогда, на лесной дороге? Сделал бы вид, что не узнал Лимара, ну и что, что родич, виделись-то всего пару раз в жизни. А ежели остановился и заговорил с дядькой жены брата своего папашки, ну кто мешал, тут же распрощаться и пойти дальше? Зачем-то с ними на заимку поперся. Думал переночевать, да утром в путь отправиться. Не получилось…