Гарт Никс - За стеной

Или сидеть под мечами в старом плетеном кресле, надеясь на стук случайного посетителя, надеясь на перемену, на шанс…

У меня есть две дочери. Одну зовут Печаль, другую — Радость.

Это не настоящие их имена. Не думаю, чтобы даже они помнили, как их звали в далекие дни их юности. Ни они, ни я не помнят имени их матери, хотя иногда, во время моих дневных мечтаний, я могу уловить мелькание ее лица, ощущение ее кожи, вкус ее губ, шуршание рукава, когда она покидает комнату… и мои воспоминания.

Они, мои дочери, всегда голоднее, чем я, и все еще испытывают жажду… крови.

У этого рассказа два конца. Один называется «Печаль», другой называется «Радость».

Вот первый конец.

Когда садится солнце, в мой дом неосторожно заходит великий герой. Он — во цвете лет, высокий, стройный и надменный. В саду он встречает моих дочерей, стоящих в тени большого дуба. Вот-вот солнце скроется, и герой достаточно умен, чтобы этим воспользоваться, он умен и силен. С обеих сторон на него нацеливаются клыки. Однако герой со своим серебряным ножом проворней, и солнце еще не зашло.

Серебро жалит, и огонь сжигает, и это конец Печали и финал Радости.

Герой приходит, намереваясь закончить эпос, который был создан о нем. Он находит меня в плетеном кресле, и надо мной — Печаль и Радость.

Я предлагаю ему выбор и называю имена.

Он выбирает Печаль, не догадываясь, что это то, что он выбирает для себя, просто меч называется точно так же.

Я не испытываю жалости ни к нему, ни к моим дочерям, мне жаль только себя.

Я пью его кровь. Все это было давно… и он был героем.

А вот второе окончание.

Молодой человек, еще недостаточно мудрый, чтобы быть героем, великим или малым, на закате приходит в мой сад. Он следит за мной, и хотя я никуда не спешу, я все-таки вынужден выбраться из моего плетеного кресла и отправиться в кровать.

У моих ног лежат кости и череп, плоть давно исчезла. Я не знаю, чьи это кости. В этом доме много костей и черепов.

Мальчик влезает в окно, загораживая луч солнца. Я жду в тени двери, наблюдая, как он изучает мечи. Губы его двигаются, озадаченные тем, что там написано, или мне это лишь кажется. Возможно, алфавит или язык когда-то действительно были утеряны.

Он не получит помощи от древней надписи, от древней жизни.

Я называю оба имени, которые дал мечам, но он не отвечает.

Я не вижу, какое оружие он выбирает. Воспоминания уже устремляются ко мне, толкают меня, бьют и окружают. Я не знаю, что происходило, что происходит или что должно произойти.

Я в своей постели. Юноша стоит надо мной, кончик меча колет мою грудь.

Это Радость, думаю я, меч, выбранный благодаря мудрости, а не благодаря удаче. Кто мог ожидать этого от мальчика, еще недостаточно взрослого, чтобы бриться?

Сталь холодна. Конец. Но из раны пузырится только пыль.

Затем приходит второй удар, в старые кости шеи.

Я давно ждал этого конца.

Ждал кого-то, кто выберет за меня.

Даст мне Радость, а не Печаль.

«Вниз по кварталу Подонков» — безобидная пародия в формате игры. В этой игре также отдается дань уважения одной из моих самых любимых книг — роману Александра Дюма «Три мушкетера» и двум сериям киноверсии этой книги — «Три мушкетера» и «Четыре мушкетера».

Закоренелые циники могут предложить альтернативный, реалистический, неромантический конец (включающий отвратительные поступки, трагедию и отчаяние), если пришлют автору два доллара.

Это началось, когда я написал короткий рассказ для заседания Всемирного Конгресса в Мельбурне в 1999 году. Я уже давно понял, что лучше прочесть перед аудиторией что-нибудь короткое и смешное, чем длинное и серьезное, и что лучше избегать отрывков с диалогами, если вы не наделены актерским даром.

Я написал теоретическую выкладку о новых эпических фантастических сериях, которые собираюсь сочинить. Понимая, что выступление будут слушать чрезвычайно продвинутые читатели фантастики, я подумал, что они оценят мягкую шутку о стереотипах и характерных чертах жанра. В предварительном вступлении я добавил извинение перед теми авторами, чьими названиями я манипулировал в своей игре, на тот случай, если какой-нибудь фанат начнет выступать с возражениями.

Этот рассказ хорошо прошел на Конгрессе, я повторял его несколько раз на разных аудиториях и, конечно, поместил его у себя на веб-сайте. Я не мог и представить себе, что получу письма от читателей по поводу этой вещицы. Один из них предлагал не писать такие длинные серии и высказывал пожелание, чтобы я писал больше рассказов о Старом Королевстве. Другой читатель хотел знать, когда выйдет первый из сорока семи романов, поскольку ему не терпится выяснить, что случилось с мальчиком с глазами цвета темного морского ила.