Гарт Никс - За стеной

Я собираюсь прочесть пролог к моим новым сорока семи книгам из серии эпической фантастики, которые в данное время называются «Гарбелиад». Вот названия первых восьми книг:

Книга первая: «Время Штурвалов»

Книга вторая: «Трон Игр»

Книга третья: «Дракон, который умер молодым»

Книга четвертая: «Тридцать семь учеников колдуна»

Книга пятая: «Ведьминский гардероб льва»

Книга шестая: «Наступает тьма»

Книга седьмая: «Седьмая книга»

Книга восьмая: «Возвращение короля, которого преследовали по ошибке»

Говоря по правде, в остальных тридцати девяти книжках я не был абсолютно уверен, хотя и поигрывал с названием книги двадцать шестой — «Книга, название которой нельзя произносить». Знаете, задумывая серии, попадаешь в довольно жуткую атмосферу.

Как бы то ни было, я решил, что прежде чем начну писать эти книги, я должен проанализировать все компоненты эпической фантастики. Надо было понять, когда можно впервые упомянуть дьявола — должно это быть на странице сорок второй или на странице шестьдесят седьмой? Кое-что я установил довольно быстро — для начала необходим пролог, а также некое пророчество. Взгляд с высоты птичьего полета сразу премируется, и вы можете к прологу и пророчеству добавить что-нибудь еще, но это несущественно.

Итак, вот он пролог и пророчество первой книги из моей новой серии, состоящей из пятидесяти восьми книг — я только что решил, что мне нужно еще одиннадцать книг, чтобы изложить все как полагается; сорока семи для этого не хватит.

Высоко над пыльной равниной, широко раскинув крылья, парил орел. Парил, парил и… парил. Орлиные глаза зорко смотрели на землю, выискивая аппетитных зайцев.

Вот его глаз уловил какой-то блеск. Это не был блеск скучного зайца, Нет, это блестел металл.

Орел сложил крылья, которые прежде были широко раскинуты, и стал падать, как падает орел. Он падал, подобно свинцовому грузилу, вниз, вниз и вниз, пока на расстоянии двухсот тридцати футов и семи дюймов над землей вновь не раскинул крылья. Орел остановился в воздухе.

Когда орел, великая птица охоты, хищник небес, владыка птиц пришел в себя после столь внезапной остановки, то увидел, что блеск исходил от металлического значка. Металлического значка, пристегнутого к полям. К полям шляпы. Шляпы, которая была на голове. На голове, крепко сидящей на плечах. На плечах человека, который был путешественником. Путешественник не был пищей. И все-таки орел кружился над ним, наблюдая и прислушиваясь, Потому что этот орел не всегда был орлом. Когда-то он был яйцом. Но даже тогда он понимал человеческую речь. Он мог и сам говорить, но плохо. Он заикался, потому что клюв у него был выгнут дугой.

Вот что услышал орел, когда человек с металлическим значком на полях шляпы заговорил. Этот человек говорил с другим человеком, у которого не было металлических значков, и потому от него не исходил тот блеск, который привлек внимание орла, который парил в небесах.

ВОТ ЧТО СКАЗАЛ ЧЕЛОВЕК С МЕТАЛЛИЧЕСКИМ ЗНАЧКОМ НА ПОЛЯХ ШЛЯПЫ:

— Рассаживайтесь вокруг, неприятные знакомцы, и хоть немного послушайте историю о наших предках с обезьяньими конечностями и о битвах, с которых они сбежали. Наша летопись пропала три недели назад, когда Согрен Пьяница сжег музей. Но я вспоминаю историю… почти десятилетней давности, историю о том, как Амосс Щедрый Дурак давал праздник в день Зимнего Солнцестояния, и произошел несчастный случай на катке.

Знаю и еще более древнюю историю — о почти легендарных, совершенно невероятных временах, что были двадцать лет тому назад. Это было время, когда до Нижнего Королевства дошли слухи о новой, темной силе, растущей на севере без добавления минеральных удобрений. Имя предводителя темной силы, Владыка, первое время произносилось мягко, но тайно, и тревожило советников. По темным углам губы произносили его шепотом, а потом дрожали, потому что изо всех сил старались не рассмеяться.

Поскольку имя Владыки было Сисил, а было известно, что он шепелявит, то достаточно естественно, что он предпочитал, чтобы к нему обращались по имени «Владыка». А если его агенты слышали его истинное имя, то незамедлительно следовала жестокая расправа. Никто не чувствовал себя в безопасности. Результатом невинного упоминания имени Сисил становилось отвратительное, магическое уничтожение всех, находящихся на таком расстоянии, на котором можно было расслышать слово.