Гарт Никс - За стеной

— Странно, — сказал Гензель. — Я думаю, он не работает. Тут же некому покупать.

Гретель нахмурилась. Магазин чем-то напугал ее, и чем больше она старалась не думать об этом магазине, тем больше это ее тревожило…

— Может быть, он случайно остался, — добавил Гензель. — Знаешь, когда они после пожара обносили все это забором…

— Может быть… — кивнула Гретель.

— Давай проверим, — предложил Гензель. Он видел, что Гретель обеспокоена, но ему магазин показался хорошим знаком.

— Мне не хочется, — сказала Гретель, покачав головой.

— Ну, постой тут, а я схожу, — вызвался Гензель. Но не успел он сделал шесть или семь шагов, как Гретель догнала его. Гензель про себя усмехнулся, Гретель ни за что не останется одна.

Магазин был очень странным. Окна витрины — такие чистые, что можно разглядеть весь торговый зал. Все игровые приставки соединены с большими телевизионными экранами, а у стены — аппараты с баночками колы и сладостями.

Гензель нерешительно прикоснулся пальцем к двери. Часть его разума хотела, чтобы дверь оказалась заперта, а другая — чтобы дверь приоткрылась. Но дверь не просто приоткрылась. Она автоматически сдвинулась, и в лица ребят подул прохладный воздух кондиционера.

Гензель шагнул внутрь. За ним неохотно последовала и Гретель. Дверь закрылась, и тут же зажглись все экраны, и оживились все игры. Затем аппарат с кокой со звоном выдал две банки, а аппарат со сладостями зажужжал, заворчал, и в щель вывалилась целая куча леденцов и шоколадок.

— Восторг! — счастливо воскликнул Гензель, шагнул вперед и схватил банку колы. Гретель протянула руку, чтобы остановить его, но было поздно.

— Гензель, мне это не нравится, — сказала Гретель, отступая к двери. Во всем происходящем было что-то очень странное — мерцание телевизионных экранов дотягивалось до ребят, подзывая поиграть, пытаясь затащить их обоих в…

Гензель не обратил никакого внимания на слова сестры. Он отпил большой глоток колы и начал играть в какую-то игру. Гретель потянула брата за руку, но его глаза не отрывались от экрана.

— Гензель! — закричала Гретель. — Мы должны уйти отсюда!

— Почему? — спросил мягкий голос.

Гретель задрожала. Голос был вполне человеческим, но в сознании девочки немедленно возникла картинка: паук приглашает мух в свою паутину. Гретель медленно обернулась, говоря себе, что на самом деле здесь не может быть никакого паука.

Действительно, вместо огромного, восьминогого паука с жирным брюхом и с чудовищными ядовитыми клыками перед ней была всего лишь женщина. Но легче от этого Гретель не стало. Женщина, может быть, лет тридцати пяти, в простом черном платье, протягивала к ней руки. Длинные, мускулистые руки с узкими кистями и длинными, цепкими пальцами. Гретель взглянула на ее лицо, увидела сверкающий от ярко-красной помады голодный рот и темнейшие очки и поспешила отвести взгляд.

— Ты не хочешь поиграть в игры, как твой брат Гензель? — спросила женщина. — Но ты ощущаешь их силу, а, Гретель?

Гретель не могла пошевелиться. Ее тело пронзил страх, эта женщина все равно была пауком, пауком на охоте, и они с Гензелем попали в ловушку. Гретель, не задумываясь, выпалила:

— Паук!

— Паук? — рассмеялась женщина, ее красный рот широко растянулся, обнажив желтые от никотина зубы. — Я не паук, Гретель. Я — тень, темная ночная тень, поймай-если-можешь… Я — колдунья!

— Колдунья! — прошептала Гретель. — И что вы собираетесь с нами сделать?

— Я хочу предоставить вам выбор, прежде я никогда никому не предоставляла выбора, — прошептала колдунья. — У тебя есть кое-какая сила, Гретель. Тебе снятся вещие сны, и они настолько сильные, что мое искусство не может поймать тебя в этих снах. Семя колдовства лежит в твоем сердце, и я хочу присмотреться и вырастить его. Ты будешь моей ученицей и познаешь тайны силы, тайны ночи и луны, тайны сумерек и рассвета. Магию, Гретель, магию! Силу, свободу и власть над животными и людьми! Или можешь пойти другим путем, — продолжала колдунья, придвинувшись совсем близко, Гретель едва не задохнулась от запаха сигарет и виски. — Путь, который заканчивается смертью, Гретель. Путь, на котором из тебя вынут сердце и легкие, печенку и почки. Ты же знаешь, как требуются человеческие органы для трансплантации, особенно для больных детей очень богатых родителей! Странно, но эти богатые родители никогда не спрашивают меня, откуда я беру органы!

— А Гензель? — прошептала Гретель, не думая ни об опасности, которая грозит ей самой, ни о семени колдовства в сердце, которое молит, чтобы она стала колдуньей. — Что же будет с Гензелем?