Ника Ракитина - Радуга (Мой далекий берег)

Засадники подобрались: началось.

— Повторить еще раз, как действуем!

— Баба эта будет пробовать чаровать из толпы. Она открыто ходит, да и времени ей не оставили. Стрелкам посигналят или сами ее увидят и выстрелами дадут знать, где она, заодно вынесут ее охрану. Тут наш черед. Берем живьем, мы отсюда, а оцепление развернется с болота да возьмет в кольцо, чтобы не ушла; на девок схваченных плевать. Дай знак!

Караульщик, до половины высунувшись в окошко, трижды крест-накрест махнул алым платком. Стрелки на крыше прицелились, а у болота, в оцеплении, десятники покачали протазанами: знак замечен и понят.

Ветер взметнул и погнал по пустырю коричневую пыль.

Сотник по выступам взобрался на балку, добежал и грудью налег на подоконник:

— Тихо стоят.

— Потому власть уважают.

— Мою бы дочку топили — я бы не молчал.

Дознаватель, будто расслышав, поднял голову с жестким профилем, желтая совиная зенка блеснула в полутьме.

— Го-товьсь!..

— Пока сплетения не творит — не трогать.

— К чему так изощряться? — подергал ус сотник. — Взяли бы в доме тихо-мирно…

— Пылевая ведьма уже взяла… в доме… да сдохла. Да и убежать оттуда можно не только в окна и двери. Выманить ее надо было, и подальше. И без помощи оставить. С ней пограничники.

— А стреле все равно. Они ж зубами их ловить не умеют.

Дознаватель пожал плечами:

— Как знать…

— Мои люди белку в глаз с полста шагов бьют.

— Вот и ладно, — отец-радетель ухмыльнулся. — Меньше кромян поляжет. А и увидят, что мы не лаптем щи хлебаем. Будет добрым людям поучение. А наказать примерно и прилюдно, дабы не присваивала себе звание покойной государыни и не смущала умы, а также не чинила вреда Кроме и ее повелителям и защитникам.

— Ишь ты!.. — оценив восклицанием этим разум государственного мужа, сотник снова приник к окошку.

Женщина действительно не таилась. Приплясывала на седельном камне, венчающем Житний проулок, простоволосая, в красном платье. Так и пырхала жаром в глаза. Спутник при ней оказался всего один — худощавый паренек в распахнутой рубахе и холщовых штанах. Босой, он перебирал ногами на холодном от росы булыжнике мостовой, ерошил светлые волосы. «Пограничник, тоже мне!»

— Не стрелять! Ждать!

Махальщик опять старательно заерзал в соседнем окошке, заполоскал алой тряпкой. Сотник через плечо покосился на дознавателя. Может, почудилось в сумрачном амбаре со света, но за плечами у того точно дернулся черный полог. Дознаватель нетерпеливо пристукнул зонтиком.

— Что она делает?

— Совещаются. Во, на камень вскочил. Она на плечи ему полезла… Как есть — она. И пояс с оружием у нее. Парень при ней один, белобрысый, тощий такой. И как не переломится? А баба ладная, — сотник причмокнул. — Я бы тоже подержал.

— Без разницы, — дознаватель дернул костистыми плечами. — Белобрысого убить. Они идут?

— Смотрят. Почитай, на нас. Вернее, на пустырь, где толпа. Ох!

— Что?

Сотник смущенно поковырялся в голове:

— Почудилось. Косынку она на ветер пустила. И побежали! Стрелки, белобрысого! Десяток, к воротам!!

Дознаватель сморщился, покрутил пальцем в зазвеневшем ухе.

— Сплетение поиска? Не понимаю…

— Она не туда бежит!! — сотник дернул себя за усы и застонал от боли. — Не к болоту!

— Как? — дознаватель проворней белки взлетел к соседнему окошку: сотнику мало усов — еще под ребра локтем досталось. А он и не думал, что отцы-радетели так шевелиться умеют. — Ах, умница! Она к дому Старой Луны бежит!

Его острое лицо озарилось нежной, почти отеческой улыбкой.

— Не застань мы ее врасплох — всех бы оттуда положила. Пыльным в него ходу нет.

И без всякой ласки в голосе скомандовал:

— Белобрысого ранить! Ее брать немедля!

Сотника обдало холодом. Губы едва поворачивались, когда он повторял команду. Смутно забрезжило, но так и не пробилось наружу воспоминание. Он соскочил со своего насеста, вместе с воинами выскочил из амбара. Наверху трепыхалась красная тряпка, полетели над головой стрелы. Взвыла толпа. Прямо перед сотником рухнул плечистый мастеровой, заскреб руками землю, еще не понимая, что умер. Красное платье ведьмы мелькало среди толпы. От нее шарахались, кто-то еще упал, а белобрысый двигался следом, как заговоренный. Конные стражи отдавливали толпу от болота. Но, похоже, там начало происходить что-то, невидное сотнику за спинами. Оттуда раздались лязг, крики и ржание, и часть полусотни без приказа повернула назад.