Ольга Романовская: Букет полыни

- Вино для прекрасной богини.

Чаша коснулась губ Хлои. Улыбнувшись, она приняла её и осушила, поделившись последним глотком с любовником. Губы слились в поцелуе.

Чуткие пальцы священника прошлись по позвонкам, погладили ягодицы и скользнули на бёдра. Легко и непринуждённо он развёл их, не спеша, дразнил прикосновениями, наслаждаясь тем, как любовница скидывала бремя усталости, вновь загораясь огнём.

Хлоя удивлялась его силам, тому, как быстро любовник вновь возбудился. Она прогнулась, упершись руками о купель, но поза священника не устроила, и он велел ей перевернуться и сесть лицом к нему.

- Я же не удержусь! - рассмеялась Хлоя.

- Ничего, у меня сильные руки.

'И не только руки', - подумалось девушке, когда священник подхватил её за ноги и проник внутрь.

Это было на грани, как и любила Хлоя. И уже нестерпимо, и хочется, чтобы не кончалось. Она сжимала и разжимала пальцы в такт его движениям, но потом перестала успевать, скользнула навстречу ему… Ещё немного, ещё чуть-чуть - всё! Только священнику было мало, он всё никак не мог насытиться.

Неизвестно, сколько бы ещё продолжалась пляска страсти, если бы не отворившаяся без стука дверь бокового придела - вход для избранных.

- Хлоя, ты скоро? Тебя родители…

Стефания замерла, с ужасом уставившись на бесстыже совокупляющуюся в храме парочку. И если младшая сестра хоть как-то отреагировала, заёрзала, зашикав на любовника, то священник удостоил её лишь коротким равнодушным взглядом и, казалось, с удвоенной энергией занялся любимым делом. Наконец он вышел из Хлои, оставив красноречивую роспись на теле. Поздоровался с пунцовой от смущения прихожанкой и, забрав опустевшие чаши, гордо удалился одеваться.

- Не люблю я этого, сколько раз говорила! - крикнула ему вдогонку Хлоя, торопливо приводя себя в порядок.

- Хлоя, ты… Как ты можешь?! Он же священник! - набросилась на неё сестра. - Где твоя одежда? Прикройся немедленно! Это переходит любые границы, я не намерена покрывать тебя. Ты порочишь имя нашей семьи.

- Чем же? Ты мне просто завидуешь. Хочешь, я попрошу его взять тебя третьей? Тебе понравится, Фая, потому что он кудесник. У него такой большой…

- Не желаю слушать! - Стефания закрыла уши руками.

- Но ты ведь опять поможешь мне, сестрёнка? - Хлоя подошла к ней и чмокнула в щёку.

Вздохнув, Стефания кивнула. Ей не раз приходилось предупреждать увлёкшуюся любовными утехами сестру о неожиданном желании матери или отца поговорить с ней. Живя в соседней комнате, сложно было не знать, чем занимается с Хлоей учитель музыки. Так что придётся молчать и теперь, потому что наказание падёт на них обеих. Отец строг, он может и высечь, посадить на хлеб и воду.

- Меня хватились? - Хлоя забрала из-за ковчега свою одежду и начала одеваться.

Стефания кивнула и подошла, чтобы помочь. Если они не будут дома через полчаса, скандала не избежать. И спросят с неё, Стефании, как старшей сестры.

Хлоя с готовностью вытянула ногу, чтобы сестра натянула на неё чулок. Хоть она и была младше на три года, но командовала тихой скромной Стефанией. Сестра и не думала возражать, покорно натянула оба чулка, пристегнула их к поясу и затянула корсет. Она немного завидовала Хлое, которая была выше, раньше и сильнее развилась, легко затмив Стефанию на балах. Впрочем, в этом была и вина самой Стефании, пренебрегавшей искусством любовной игры.

Родители же гордились старшей дочерью и ставили в пример Хлое: 'Вот какова должна быть девушка нашего круга. Ты же иногда ведёшь себя будто крестьянская девка. Запомни, цель любой женщины - замужество, а тебе нечего и мечтать о лучших родах страны, если и впредь будешь обнажать грудь перед мужчинами', - любил назидательно повторять отец.

В остальном сёстры были похожи: вобрали в себя жгучую южную породу матери, её тёмные волосы. У Стефании светлее, у Хлои - как вековечный мрак. А глаза - с точностью наоборот. Старшей сестре достался тёплый глубокий оттенок кофе, младшей - жгучиеи льдинки севера.

Наконец Хлоя оделась, оправила и одёрнула платье, и, скрыв лицо под вуалью, скромно потупив очи в пол, последовала за Стефанией.

Домой они успели вовремя, за пару минут до того, как экипаж отца подкатил к подъезду.

Не прошло и часа, как лэрд Орест Эверин потребовал обеих дочерей к себе.

Гадая, что ему потребовалось, девушки покорно остановились у дверей кабинета, ожидая, пока слуга доложит о них: в доме лэрда Эверина даже его супруге не дозволено было входить без приглашения.