Эрик Эддисон - Червь Уроборос

Со стен раздавались взрывы хохота. Но Корунд выкрикнул:

— О демонландские негодяи, это был мой последний разговор с вами. Пусть хоть десять лет придется мне осаждать эту крепость, но я все равно возьму ее наперекор вам. И худо вам тогда придется со мной — могучим, гордым, жестоким и кровожадным завоевателем.

— Ну что, ребята? — промолвил лорд Брандох Даэй, стоя на крепостной стене. — Вдоволь напоили мы эту тварь помоями, а она все что-то вынюхивает и роется у наших ворот. Дайте-ка мне еще ведро.

Так Витчи с позором вернулись к своим шатрам. Корунд был столь разъярен поступком Демонов, что по возвращении от Эшграр Ого, даже не перекусив, сразу построил своих солдат и пошел на самый бешеный штурм из всех предпринятых до этого. С ним пошли избранные витчландские воины, а сам он вел их в атаку. Благодаря неистовому натиску трижды они врывались в крепость, но все, кто вступал туда, были убиты, а юный сын Корунда, Дорманес, смертельно ранен. Ни с чем вернулись они в свой лагерь. В этом сражении пало сто восемьдесят Демонов, пятьсот Импов, а Витчей — триста девяносто девять. И с каждой стороны было много раненых.

За ужином Корунд был грозен и полон гнева. Он яростно вгрызался в мясо, запихивая его в рот целыми кусками, кроша зубами кости, словно зверь, и время от времени делая большие глотки вина, которое пока что не разогнало его мрачное настроение. По другую сторону стола молча сидел Гро, который никак не мог унять дрожь, хотя и был закутан в свой горностаевый плащ, а возле локтя его стояла жаровня. Он почти ничего не съел и лишь потягивал мелкими глотками подогретое вино, макая в него небольшие кусочки хлеба.

Так, в молчании, и тянулась эта невеселая и недобрая трапеза, пока лорд Корунд, внезапно взглянув через стол на Гро и поймав его внимательный взгляд, не промолвил:

— Твоя звезда тебя не подвела, когда тебя охватил этот приступ лихорадки и ты не пошел со мной к крепости, чтобы быть облитым нечистотами.

— Кто мог предположить, — ответил Гро, — что они предпримут столь низкую и постыдную выходку.

— Уж конечно не ты, — сказал Корунд, злобно глянув на Гро и заметив, как ему показалось, некий блеск в его глазах. Гро снова содрогнулся, пригубил вина и нервно отвел глаза от его недоброго взора.

Некоторое время Корунд пил молча, затем, внезапно побагровев, навалился на стол, наклоняясь к Гро, и спросил:

— Знаешь, почему сказал я «не ты»?

— Мне, твоему другу, это было бы ни к чему, — ответил Гро.

— Я сказал это, — промолвил Корунд, — ибо знаю, что, притворяясь здесь больным, ты рассчитывал на другое.

— На другое?

— Не сиди здесь, словно чопорная девица, изображающая невинность, когда всем известно, что она ее утратила, — сказал Корунд. — А то прикончу. Ты рассчитывал на мою смерть от руки Демонов. А поскольку в душе твоей нет ни крупицы чести, то ты не мог и подумать, что их благородство не позволит им пойти на такое коварство, как ты себе воображал.

Гро сказал:

— Это или несмешная шутка, или бред сумасшедшего.

— Трусливый притворщик, — сказал Корунд. — Знай, что держащий лестницу столь же виновен, как и взбирающийся на стену. По твоему замыслу они должны были ударить по нам исподтишка, когда мы поднимались к ним с этим предложением, к которому ты так горячо склонял меня.

Гро начал было подниматься, но Корунд проревел:

— Сядь! Отвечай, разве ты не подстрекал бедного идиота Филпритца броситься на Юсса?

— Он упоминал мне об этой идее, — сказал Гро.

— А ты хитер, — сказал Корунд. — И в этом тоже видно твое предательство. Если бы они напали на нас, ты мог бы спокойно отдаться на их милость.

— Это глупость, — сказал Гро. — Мы были намного сильнее.

— Верно, — ответил Корунд. — А разве я обвинял тебя в мудрости и трезвости суждений? Зато вероломством ты пропитан насквозь.

— И ты еще зовешься моим другом! — воскликнул Гро.

После паузы Корунд промолвил:

— Я всегда знал тебя как проницательного хитреца и притворщика, и теперь я не могу тебе доверять, дабы и далее не подвергаться опасности. Я намерен убить тебя.

Гро откинулся на своем сиденье и взмахнул руками.

— Я бывал здесь прежде, — сказал он. — Я видел все это: и в лунном свете, и в безжизненном сиянии дня, в хорошую погоду, и в град, и в снег, и когда могучие ветры проносились над пустошами. И понял я, что эта земля проклята. Еще до того, как был рожден я, или ты, или любой из нас, в Морне Моруне зародились предательство и жестокость, что чернее ночи, и принесли своему родителю и его народу погибель. Из Морны Моруны мчится через пустыни этот ветер, губя нашу любовь и принося разрушение. Давай, убей меня, я и не подумаю защищаться.