Эрик Эддисон - Червь Уроборос

— Фу! Скорее расскажите о чем-нибудь другом, — воскликнула леди Шрива, — пока я в своем воображении не отведала этого омерзительного мяса. Пожалуйста, дайте мне вон тех золотых персиков и солнечного изюма вместо противоядия.

— Лорд Гро расскажет тебе лучше, чем я, — сказал Ла Файриз. — Что до меня, то, хоть я и хорошего мнения о естествознании, но изучать его мне недосуг. Мне часто приходилось охотиться на барсука, но никогда не задумывался я над вопросом, которым задаются ученые: действительно ли у него лапы с одной стороны короче, чем с другой. Не знаю я также, сколько глаз у миноги, будь то девять или два, хотя съел я миног немало.

— О брат мой, — улыбнулась Презмира, — Боюсь, ты чересчур надышался пыли ратных полей и подвигов, чтобы интересоваться этими тонкими материями. Но есть ли под водой птицы, господин мой Гро?

— В реках — несомненно, — ответствовал Гро, — хотя это лишь воздушные птицы, опустившиеся передохнуть. Во Внешнем Импланде я сам находил их, впавших в зимнюю спячку, на дне озер и рек, по две, клюв к клюву, крыло к крылу. Но весной они вновь оживают, и леса постепенно наполняются их пением. Что до моря, то существуют настоящие морские кукушки, морские дрозды, морские воробьи и многие другие.

— Это очень странно, — сказала Зенамбрия.

Корс запел:

Презмира повернулась к Корунду и сказала:

— Разве не было между вами, господин мой, забавного спора насчет жабы и паука? Ты настаивал, что один из них отравит другого своим ядом, а господин мой Гро — что все будет наоборот.

— Именно так и было, госпожа, — промолвил Корунд, — И спор все еще не разрешен.

Корс пропел:

и снова нахохлился и замолчал.

— Мой король и повелитель, — воскликнула Презмира, — Заклинаю вас приказать положить конец этому противоречию между двумя вашими приближенными, пока оно не переросло в опасную ссору. Пусть им не откладывая дадут жабу, о король, и пауков, дабы они могли провести над ними опыт перед всей честной компанией.

При этих словах все засмеялись, а король отдал приказ рабу, который вскоре принес жирных пауков числом семь, заключенных вместе с жабой под хрустальным бокалом, и поставил все это перед королем. Все стали внимательно наблюдать.

— Ставлю два бочонка бледного пермийского вина против пучка редиски, — сказал Корунд, — что победа достанется паукам. Смотрите, как легко они уселись ей на голову и ползают по всему ее телу.

— Идет, — сказал Гро.

— Ты проиграешь свое пари, Корунд, — сказал король. — Пауки не причиняют вреда этой жабе; она сидит так тихо из хитрости, заставляя их забыть об осторожности, чтобы подпустить их ближе и проглотить.

Пока они наблюдали за схваткой, внесли фрукты: айву, миндаль, гранаты и фисташковые орехи, и новые чаши и бочки вина, в том числе хрустальный графин с вином персикового цвета, заложенного много лет назад в виноградниках Кротеринга, что простираются к морю на юг от замка лорда Брандоха Даэй.

Кориний сделал большой глоток и выкрикнул:

— Отличный напиток это вино из Кротеринга! Говорят, этим летом оно будет дешево.

Ла Файриз метнул на него быстрый взгляд, а король, заметив это, сказал Коринию на ухо:

— Может, образумишься? Пусть гордыня твоя не заставляет тебя думать, будто ты не поплатишься, как самый ничтожный из моих рабов, если по твоей вине этот принц вынюхает наши секреты.

Час был уже поздний, и женщины одна за другой желали спокойной ночи и уходили, ведомые к дверям своих покоев рабами с факелами. Вскоре, когда все они удалились, Корунд воскликнул:

— Черт побери всех этих пауков! Твоя жаба уже проглотила одного.

— Еще двух, — сказал Гро. — Твоя теория рушится, о Корунд. Она сожрала двух одним махом, еще четверо осталось.

Лорд Кориний, чье лицо пылало от выпитого, поднял свой кубок и крикнул, глядя принцу прямо в глаза:

— Обрати внимание, Ла Файриз, это знак и пророчество. Сначала одного, потом двух одним махом, а скоро, как я думаю, и четверых оставшихся. Не боишься оказаться пауком, когда грянет битва?

— Совсем из ума выжил, Кориний? — тихо спросил король. Его голос дрожал от гнева.

— Он самый остроумный обжора из всех, с кем мне доводилось беседовать, — сказал Ла Файриз. — Но вот не могу понять, какого черта он имеет в виду.