Эрик Эддисон - Червь Уроборос

Они обернулись на крик от ворот и увидели, как тот из двух золотых гиппогрифов, что стоял севернее, покачнулся и рухнул в ров с водой, взметнув ввысь тучу камней и пыли.

Лорд Лакс помрачнел. Он прикоснулся к руке Хеминга со словами:

— В эти времена нам понадобится любой мудрый совет, какой мы только сможем получить, если господину нашему королю действительно суждено одержать победу в этом походе на Демонланд вопреки всем своим недоброжелателям. Помните, какой великой потерей для нас было, когда ушел Гоблин.

— К черту эту змею! — сказал Карго. — В одном Кориний был прав, не доверяя этой скользкой скотине. Он не прослужил и месяца-двух, как уже сбежал к врагу.

— Кориний, — промолвил Лакс, — еще слишком зелен для своего положения. Неужто он думает, будто все его правление будет состоять из забав и наслаждения королевским титулом? Его могут низвергнуть малейшие удары судьбы, пока он выплескивает свою молодость в кутежах и совокуплениях и холит свою злобу на эту леди. Необузданная молодость должна опираться на совет старшего, иначе все пойдет насмарку.

— А ты, видимо, и есть весьма почтенный старый советник! — воскликнул Карго, — В твои-то тридцать шесть лет.

Хеминг сказал:

— Нас трое. Бери власть в свои руки. Мы с братом поддержим тебя.

— Я хочу, чтобы ты проглотил эти слова, — сказал Лакс, — так, как будто они никогда не были произнесены. Вспомни Корса и Галланда. К тому же, хотя сейчас он и кажется скорее измотанным, нежели в здравом уме, но, будучи трезвым, Кориний является храбрым и сильным воином и благоразумным и осмотрительным военачальником, равных которому не найти в Демонланде, да даже и в Витчланде, если не считать вашего доблестного отца; к тому же, он еще молод.

— Это правда, — сказал Хеминг. — И одернул меня совершенно справедливо.

Пока они разговаривали, из замка явился посыльный и, поклонившись Лаксу, проговорил:

— Вас вызывают, о король. Благоволите пройти в северные покои.

Лакс сказал:

— Это из-за того вестника, что приехал недавно с востока?

— Именно так, с вашего позволения, — ответил тот, поклонившись.

— Кориний еще не принял его?

— Он испросил аудиенции, — сказал тот, — но ему было отказано. Дело не терпит отлагательства, и потому он велел мне обратиться к вашей светлости.

По пути к замку Хеминг сказал Лаксу на ухо:

— Ты знаешь об этом отменном новом правиле в придворной церемонии? Теперь, уничтожив что-нибудь, дабы разозлить леди Мевриан, как сегодня он уничтожил этого орла с конской головой, он не дает аудиенций до заката солнца. Ибо, исполнив акт мести, он удаляется в собственные покои вместе с девицей, самой прелестной и игривой, какую только может раздобыть, и тем самым, на два или три часа погрузившись в океан удовольствия, ненамного и ненадолго умеряет любовные муки.

Выйдя после беседы с посланцем с востока, Лакс без промедления направился к покоям Кориния. Там, растолкав в стороны стражников, он распахнул настежь сверкающие двери и обнаружил лорда Кориния в благостном расположении духа. Тот разлегся на диване, на мягких подушках из дорогого темно-зеленого бархата. У его локтя на инкрустированном серебром и эбеновым деревом столе из слоновой кости стоял хрустальный графин пенистого вина, на две трети опустошенный, и красивый золотой кубок подле него. На нем была длинная свободная рубаха без рукавов из белого шелка, отороченная золотой бахромой, распахнутая от шеи и обнажавшая его грудь и одну сильную руку, что в тот миг, когда вошел Лакс, как раз тянулась к винному кубку. На коленях он держал девицу лет семнадцати, прекрасную и свежую, словно роза, с которой, очевидно, вот-вот должен был перейти от дружеской беседы к любовным утехам. Он злобно воззрился на Лакса, который без церемоний заговорил:

— Весь восток охвачен беспорядками. Крепость, что мы построили на Стайле, взята. Спитфайр перебрался в Брекингдал, дабы снабдить провизией Гейлинг, и уничтожил наше войско, что его осаждало.

Кориний сделал глоток и сплюнул.

— Тьфу! — сказал он. — Много шума, мало дела. Хотел бы я знать, по какому такому праву ты беспокоишь меня с этими сплетнями, пока я предаюсь веселью и отдыху. Это не могло подождать до ужина?

Прежде, чем Лакс успел что-либо сказать, с лестницы донеслось громыхание и в покои вошли сыновья Корунда.

— Разве я не король? — воскликнул Кориний, запахивая на себе свое одеяние. — Разве я должен допускать, чтобы мне докучали? Изыдите, — затем, видя, что они молча стоят в замешательстве, спросил: — В чем дело? Голова закружилась? Или совсем из ума выжили?