Эрик Эддисон - Червь Уроборос

Почуяв, что поводья отпущены, лошадь Спитфайра прянула вперед, унося его от Кориния к морю. Но он обернулся и окликнул его:

— Достань себе коня. Ибо я считаю недостойным биться с тобой, имея над тобой такое преимущество, будучи верхом, тогда как ты пеш.

Кориний прокричал в ответ:

— Тогда слазь со своей лошади и сразись со мной. И знай, милый петушок, что я король Демонланда, каковой титул я получил от короля из королей, Горайса Витчландского, моего единственного сюзерена. Иди же, и я в поединке покажу тебе, считающему себя величайшим из выживших в этом моем королевстве мятежников, насколько моя мощь превосходит твою.

— Это слова громкие и напыщенные, — сказал Спитфайр. — Я затолкаю их тебе обратно в глотку.

С этими словами он хотел, было, спешиться, но в это мгновение глаза его застлал туман и он покачнулся в седле. Его люди бросились между ним и Коринием, а начальник его охраны поддержал его и сказал:

— Вы ранены, господин мой. Вам не следует больше сражаться с Коринием, ибо ваша светлость сейчас не в состоянии драться и не может даже стоять без помощи.

И все они столпились вокруг, поддерживая могучего Спитфайра. И бой, что утих, было, пока эти лорды сражались один на один, возобновился на том же месте с новой силой. И долго еще продолжалась битва под Тремнировой Кручей, и невиданна была храбрость Демонов, ибо много сотен было убито или смертельно ранено, и лишь небольшая кучка их по-прежнему билась против Витчей.

Те, кто был со Спитфайром, как могли тайно отступили с поля боя, обернув его бледно-синим плащом, чтобы скрыть его сияющую броню. Они остановили кровь, бежавшую из огромной раны на плече, тщательно ее перевязали и по приказу Волла перевезли его на коне в Треммердал, где по тайным горным тропам поднялись к заброшенной пещере к востоку от ущелья Стерри, под огромной осыпью, что примыкает к утесам южного пика Дины. Долгое время он лежал там без чувств, словно мертвый. Ибо много ран получил он в том неравном бою, и во многих местах был ушиблен и помят, но хуже всего была та тяжелая рана, которую нанес ему Кориний, прежде чем они расстались на границе между сушей и морем.

И когда наступила ночь и все вокруг скрыла темнота, к этой уединенной пещере приехал изможденный лорд Волл с несколькими товарищами. Ночь была тиха и безоблачна, и луна подобно деве плыла высоко в небесах, и черные тени великих горных вершин были словно акульи зубы на фоне ночного неба. Спитфайр лежал на ложе из вереска и плащей под защитой большого валуна. Мертвенно бледно было его лицо в серебристом лунном свете.

Волл оперся на копье, мрачно взирая на него. Они спросили у него, что нового. И Волл ответил, по-прежнему глядя на Спитфайра:

— Все потеряно.

Они сказали:

— Господин мой, мы остановили кровь и перевязали рану, но его высочество все еще без чувств. И мы сильно опасаемся за его жизнь, ибо эта тяжелая рана может оказаться для него смертельной.

Волл опустился возле него на колени на холодные острые камни и стал ухаживать за ним, как мать ухаживает за своим больным ребенком, прикладывая к ранам листья черного белокудренника, тысячелистника и прочих лечебных трав, давая ему напиться из фляги с драгоценным аршалмарским вином, выдержанным в глубоких погребах под Кротерингом. И вскоре Спитфайр открыл глаза и проговорил:

— Поднимите балдахин над кроватью, ибо много дней не просыпался я в Аулсвике. Или сейчас ночь? И как прошла битва?

Его глаза всматривались в голые скалы и голое небо за ними. Затем с громким стоном он приподнялся на правом локте. Волл положил ему на плечо свою сильную руку со словами:

— Выпей доброго вина и наберись терпения. Впереди великие дела.

Спитфайр некоторое время озирался вокруг, а затем яростно воскликнул:

— Разве мы лисицы или беженцы, чтобы жить в горных пещерах? Стало быть, ясные дни закончились, так? Тогда к черту эти путы, — и он принялся разрывать повязки на своих ранах.

Но Волл твердой рукой удержал его и сказал:

— Подумай о том, что лишь на тебя, о доблестный Спитфайр, на твое мудрое сердце и отважную душу, что наслаждается неистовой схваткой, теперь вся наша надежда уберечь наших жен и детей, и всю нашу милую страну и владения, от бешенства витчландцев, и сохранить славное имя Демонланда. Не позволяй своему гордому сердцу погрузиться в пучины отчаяния.

Но Спитфайр застонал и промолвил:

— Верно, беды и несчастья предстоят Демонланду, пока мои родичи не вернутся обратно домой. А день этот, как я думаю, никогда не настанет, — и он заплакал: — Не хвалился ли он, что теперь он король Демонланда? А я так и не смог выпустить ему кишки. Ты думаешь, я стану жить с этим позором?