Светлана Багдерина - Последний фей

- Пробиваться, ты хотела сказать, - мрачно усмехнулся шевалье и встал, медленно, но почти уверенно. - Надо поглядеть, не осталось ли тут чего-нибудь вроде запасных мечей, топоров, пик…

- В нишах посмотрим! - чувствуя на себе влюбленный взгляд Греты, отважно выкатил грудь колесом дровосек. - Ничего, девушки!.. Мы с Люсьеном вдвоем еще и не через такие передряги проходили!

Решительно и твердо направился он к ближней арке… и замер.

- Там… кто-то… что-то… - дико оглянувшись, прошипел он.

Но не успели друзья как следует задуматься над вопросом, кто или что там могло притаиться, как Агафон поспешил разрядить напряжение.

Он подпрыгнул, отшвыривая бренные останки этажерки в общую кучу мусора, подхватил герцогиню за рукав, здоровой рукой уцепился за запястье крестьянки и заорал, что было сил:

- Бежи-и-и-и-им!!!..

Мгновенно повинуясь команде такого авторитета, как он, женщины рванулись в противоположную от подозрительной ниши сторону, увлекая за собой его премудрие подобно лихой упряжке.

- Да не сюда!!! - он взбрыкнул, поднимая в воздух тучу пыли, и завопил истерично.

От чего дамы, особы нервные и нежные и в лучшие из времен, прыснули в разные стороны, пытаясь разорвать внезапно ополоумевшего мага напополам.

- Не туда!!! Не сюда!!! - неистово ревел студент, и постучать себя по лбу для иллюстрации всей глубины охвативших его чувств мешало только отсутствие свободных рук. - Вперед!!! Туда, в нишу!!!..

- В нишу?..

Женщины остановились, повернулись, и волшебник, лишившись сразу обеих опор, шлепнулся тылом на кучу штукатурки. Но вместо того, чтобы сказать все, что думает про такое обращение, он вскочил, словно подброшенный, снова сцапал опешивших дам, мотнул головой принцессе и юношам, призывая следовать за ним и, маневрируя меж обломков штаб-квартиры Гавара, помчался туда, где пребывал на Белом Свете последние секунды уведун.

Время неспешно приближалось к вечеру.

Толстый Хансен, владелец самого популярного в центральной части Монплезира трактира, как полководец перед сражением, надел белую куртку и перчатки, насупился превентивно, и в ожидании ранних посетителей отправился с инспекцией по общему залу. За ним, ловя каждое слово хозяина и вздрагивая от малейшего шевеления бровей, покорно двинулись четыре служанки и поваренок - его свита.

Ресторатор неспешно обошел ближние к стойке столы, то наклоняясь, то проводя ладонью по столешнице, то твердой рукой покачивая стулья - не хватало еще, чтобы какой-нибудь перепивший дворянин или толстый негоциант загремел под стол, низвергая заодно репутацию заведения - и время от времени удовлетворенно бурчал себе под нос: 'Угу… Угу… Ладно… Терпит…'

Прислуга облегченно переглядывалась, и осмотр продолжался.

Вдруг хозяин остановился, сощурился…

У свиты перехватило дыхание.

- А тут кто из вас убирался? - грозно вопросил он, тыча пальцем в темный угол.

Там, почти не видные в полумраке, как свидетельство халатности и легкомыслия персонала лежали - о ужас! - несколько крупных хлебных крошек.

- Э-э-э… - служанки попятились, пытаясь спрятаться одна за другую. - Они… нечаянно… вытряхнулись… стряхнулись… я мела… мы мели… она мела… нет, она мела!..

- Я спрашиваю вас, какая косорукая растрепа, - Хансен прервал незапланированный урок спряжения глаголов и грозно повернулся к девушкам, - решила опозорить мой трактир, превратив его из места отдохновения благородной публики в грязный свинар…

И тут перед его брюзгливо наморщенным носом ткань пространства от пола до потолка пошла мелкой рябью, замерцала крошечными искорками, налилась чернильной тьмой, образуя провал… и из дыры показалась тощая до невероятности фигура в тускло-сером плаще с опущенным даже не на лицо - на грудь капюшоном. Шла она, наклонившись вперед, точно из последних сил преодолевая порывы встречного шквала. Руки ее были отведены назад.

Хансен прикусил язык и стал белее своего наряда. Он дернулся было повернуться и отступить, а лучше - развернуться и побежать, но ноги точно приклеились к полу.

И поэтому неведомое существо протаранило его, роняя на стулья, споткнулось о путаницу ножек и ног, повалилось… А сверху, вырванная из тьмы за его спиной, рухнула, но не отцепилась от костлявых рук целая толпа грязных оборванных людей.

Сверху приземлился светловолосый громила в драном, как полотенце ежика, рубище на плечах[112].

Подняв голову, настороженным, хоть и слегка мутным взором обвел он аккуратную обстановку трактира, в ужасе прижавшуюся к ближайшему столу прислугу, и недовольно пробурчал: