Владимир Лавров - В поисках разумности

Александр обошел толпу прогрессистов и подошел к Гурову.

— Тяжеловесы прибыли, — сказал Гуров, показывая на группу пожилых волшебников, приближавшихся от ворот университета, — вон тот, в кимоно — Тоу Янг, глава прогрессистов, а в цилиндре — Меент Сиассен, глава консерваторов.

— Не считайте меня за дурочку, — горячилась Наталья Сазонова, — сначала вы похищаете письмо Мерлина, потом как бы случайно исчезает группа боевых магов, прикрывавших наступление советских армий, потом меня пытается убить с помощью растений, к которым не подойти без специального допуска, девчонка — консерватор, а под конец вы как бы случайно стукаете меня дверью так, что я бы умерла, не имей постоянно действующих щитовых чар!

— Я в третий раз прошу у вас прощения, я действительно слишком сильно толкнул дверь, но я и понятия не имел, что там кто-то есть, и есть ли там кто-либо вообще! На вашем месте мог оказаться кто угодно — но никто бы не умер, дело закончилось бы максимум шишкой на лбу, я не так уж сильно толкаю двери! — извинялся глава "Щедрой руки".

— Не на лбу, а на носу! — парировала Сазонова.

— Вот так мы и живём, — прокомментировал происходящее Гуров, обращаясь к Александру.

Александр обернулся и с удивлением увидел, что за его спиной выстроилось несколько студентов, входящих в его орден "Летящего паровоза". Члены прогрессистских и консерваторских орденов посматривали на эту новую третью силу с явным недоумением. Александр подумал, что, кажется, начинает догадываться о причинах, побудивших ректора помочь ему с созданием ордена.

Тут взял слово ректор и опять принялся призывать к миру. Потом тяжеловесы пообщались со своими людьми и решили, что Сазонова погорячилась. Войны на этот раз не получилось, но все очень хорошо почувствовали, что она была очень и очень близка.

Ректор по следам этого события был вынужден сказать специальную речь:

— Дорогие друзья! Как бы вам не было обидно, что в результате действий волшебников страдают те или иные люди или государства, пожалуйста, имейте в виду следующее. Немаги живут таким образом, что создают друг другу страдания, от которых умирают. Мы, волшебники, стараемся делать так, чтобы этих страданий стало меньше. Если кто-то из ваших близких погиб или пострадал в результате политических изменений, то виноваты в этом не волшебники, а немаги, тем, что они что приносят друг другу так много страданий. Если мы, волшебники, не будем осуществлять нашу деятельность, то смертей и страданий будет намного больше! Вероятен и такой исход, когда человечество перестанет существовать совсем. Так давайте помогать друг другу!

След тёмного университета удалось обнаружить совершенно случайно, исключительно благодаря любопытству Александра Веселова. Его очень задели слова Гурова о Римской империи, и он уговорил Прохорова покопаться в архивах. Они нашли упомянутые письма — отчеты Ромула, и в них действительно всё было описано так, как об этом сказал Гуров. Но то, что они обнаружили дальше, их очень удивило. Оказалось, что первоначальное содержание религии Древнего Рима принципиально отличалось от того, во что она превратилась тремя сотнями лет спустя. Так, например, Марс считался богом — создателем мира, в его честь полагалось зажигать факелы или жертвовать часть лепешки. Юпитер считался богом — заботником конкретно римского народа, богом — улучшателем, отсюда и его имя — Юпитер Оптимус Максимус. Юнона считалась отдельной творящей силой, и "замуж" за Юпитера её выдали значительно позже. Венера считалось богиней семейной любви, верности и чистоты. Веста — богиней любви благотворящей, всеобщей и девственной. Нептун считался силой, заботившейся о лошадях и скоте в целом. Всеобщим было убеждение, что если к богам обратиться с молитвой, то они помогут либо советом во сне, либо встречей с нужными людьми наяву. Римская религия в целом утверждала идеалы чистоты, умеренности, верности и равноправия.

Примерно к третьему — второму веку до нашей эры ситуация разительно изменилась. Марс "вдруг" оказался богом войны, любящим кровавые жертвоприношения. Юпитер оказался верховным богом с неясными функциями, Венера — развратительнецей — искусительницей, а Нептун — богом морей, любящим топить корабли. Изменился и дух религии. Богов стали считать вредными пакостниками — далёкими, отстранёнными и безжалостными существами, насылающими на людей фатум — непреодолимую судьбу. Всеобщей болезнью стала погоня за наживой, за роскошью и за нездоровыми удовольствиями, из которых гладиаторские бои до смерти были ещё относительно невинной забавой. При этом жрецы всех многочисленных римских коллегий спокойно брали деньги за жертвоприношения и ничуть не возмущались творившимся беспределом.