Джордж Мартин - Гавань ветров

– Мы это обсуждали.

– А вы подумали о том, что его почти наверняка убьют? Кому-то, может, и понравится слушать о благородстве Тайи, но какой-нибудь пьяный стражник, разъярившись, захочет заткнуть лживый рот певца, чтобы не выдумывал небылиц, и размозжит ему голову. Это вы обсуждали?

– Я сумею за себя постоять, – не сдавался Колль. – Не все мои песни по вкусу слушателям, особенно вначале.

– Каждый сам распоряжается своей жизнью, – сказал Вэл, пожав плечами. – Если ты протянешь подольше, возможно, твое пение что-то и изменит.

– Я прошу, чтобы ты прислал сюда побольше летателей, – заявила Марис. – Однокрылых, которые хотя бы сносно умеют петь и играть.

– Ты хочешь, чтобы Колль подучил их к тому дню, когда у них отнимут крылья?

– Его песня должна вырваться за пределы Тайоса как можно скорее, – сказала Марис. – Мне нужны летатели, которые сумеют запомнить и передать ее слова и мелодию певцам повсюду. Пусть они разнесут ее как весть от нас. Пусть вся Гавань Ветров узнает про Тайю и будет петь песню Колля о том, что она пыталась сделать.

Вэл задумался.

– Хорошо, – наконец вымолвил он. – Я тайно пришлю сюда моих друзей. За пределами Тайоса эта песня может и завладеть воображением слушателей.

– И ты разошлешь послание, что запрет с Тайоса снят?

– Ни за что! Одной песни мало, чтобы отомстить за Тайю.

– А ты ее знал? – спросила Марис. – Тебе известно, чего добивалась Тайя? Она пыталась помешать войне и доказать Правителям, что у них нет власти над летателями. Но запрет отдает нас на милость Правителей, потому что разделил нас и ослабил. Только действуя дружно и сплоченно, летатели обретут силу, чтобы противостоять Правителям.

– Скажи это Доррелю, – холодно произнес Вэл. – Меня не вини: я созвал Совет, чтобы мы действовали сообща и спасли Тайю, а не изъявляли покорность Правителю Тайоса. Доррель перетянул Совет на свою сторону и ослабил нас. Поговори с ним и послушай, что он тебе ответит!

– Я так и сделаю, – спокойно сказала Марис. – С'Релла уже летит на Лаус.

– Чтобы познать его сюда?

– Именно. И не только его. Ведь я полететь к ним не могу. Искалеченная старуха, как ты выразился.

Вэл помолчал, видимо, стараясь понять, что к чему.

– Ты не просто хочешь, чтобы запрет был снят, – сказал он наконец. – Это лишь первый шаг, чтобы сплотить однокрылых и прирожденных летателей. Но, если ты нас и объединишь, что дальше?

Марис почувствовала прилив бодрости: Вэл согласится!

– Ты знаешь, как умерла Тайя? – спросила она. – У Правителя Тайоса хватило жестокости и глупости казнить ее, надев на нее крылья. Потом их сняли с тела Тайи и отдали человеку, у которого она их выиграла два года назад. Ее закопали в общей могиле на поле у крепости, где хоронят воров, убийц и других нарушителей закона. Она умерла, нося крылья, но ей было отказано в погребении, положенном летателям. И ее не оплакали.

– Ну и что? Какое это имеет отношение ко мне? Марис, чего ты все-таки хочешь от меня?

Она улыбнулась.

– Я хочу, чтобы ты оплакивал Тайю, Вэл.

Новость Марис и Эван узнали от бродячего сказителя – пожилой, ехидной женщины из Порт-Тайоса, когда она зашла к ним, чтобы Эван вытащил занозу, глубоко засевшую у нее в ноге.

– Наши стражники отбили рудник у Трейна, – сообщила она, пока Эван извлекал занозу из мозолистой подошвы. – Поговаривают, что они захватят и сам Трейн.

– Безумие! – пробормотал Эван. – Новые жертвы…

– А еще что нового? – спросила Марис. Летатели продолжали посещать ее укромное прибежище, но миновало более недели с тех пор, как Колль, научив своей песне полдесятка однокрылых, ушел в Порт-Тайос. Тянулись холодные, пасмурные дни, полные тревоги.

– Летатель… – начала женщина и вскрикнула оттого, что костяной нож Эвана рассек кожу над занозой. – Поосторожней, целитель!

– Так что летатель? – спросила Марис.

– Может, призрак, – продолжала женщина, пока Эван извлекал занозу и втирал мазь в ранку. – Призрак Тайи. Облачена в черное, хранит безмолвие и не знает покоя. Она появилась с запада за два дня до того, как я ушла. Служители вышли помочь ей приземлиться и снять крылья, но она не опустилась, а в безмолвии пролетела над горами, крепостью Правителя и всеми селениями Порт-Тайоса и назад до крепости. Не приземлялась, ни разу не нарушила молчания, кружит и кружит. И в тихую погоду, и в бурю, днем и ночью. Ее видят на закате и на заре. Она не ест и не пьет.

– Удивительно! – воскликнула Марис, пряча улыбку. – Так ты думаешь, что это призрак?