Ксения Медведевич - Мне отмщение

Еще кинжал тебе, как же... Вставьте змеюке еще зубы, и она больнее укусит...

У дальних шатров заполошно голосили. Карматы, говорите? Ну что ж, человек, как говорится, родится не хуже собаки. Перед Манат ты обоссался, Салман ибн Самир. А вот перед людьми ты в штаны прудить не будешь. Не к лицу - стыдно.

Чтобы понять, что происходит и почему орут, Салману пришлось раздать пару плюх.

Никаких карматов, конечно, никто не видел. Зато пожаром в сухой траве бежала весть: идут гвардейцы, везут катибов. Точнее, уже привезли. Пришли большой силой в главное кочевье - его разбили у оазисов Лива, как всегда в это время года. До того, как нагрянуть к мутайр, сборщики податей уже прошлись через пальмовые рощи Лива - и собрали там многое. Не только финики. И вроде как "погостили" у кальб - целый караван с данью отправили на юг. Теперь вот стервятники двинули на север - за корабельной податью.

- Откуда катиб? - хмуро поинтересовался Салман у мальчишки. - Из Бадра?

Тот показал белые целые зубы:

- Из Хайбара, о шейх!

Оставалось лишь сплюнуть. Сборщики налогов приходили поочередно: сначала из Медины. Потом из Бадра. А два года назад в Хайбаре открыли таможню - вроде как для торговли с племенами таглиб, а на самом деле с карматами, об этом каждая собака в кочевьях знала. Сборщики полезли и оттуда. Ну и раз в год наведывались карматы - это за данью. Остальные два или три раза в год они приходили за заложниками и проводниками. Ну и за фуражом для идущих на север отрядов.

- Много взяли уже?

Парнишка поник нечесаной головой:

- Палатки обыскивают, о шейх. Говорят, на строительство флота по динару с шатра нужно собрать...

- По динару?!..

- По динару, о шейх! Еще говорят, что в этом году динар стоит не двадцать дирхам, а тридцать...

- Так...

- Сказали, что им плевать, что из Бадра уже приходили. Либо скотиной возьмут, сказали, либо людьми. За девственницу они согласны дать пять динаров. За молодую девушку три. За юношу - тоже три, - бойко тараторил паренек.

- Ну и?..

- Старых невольников они не берут! Молодых набрали, но пока мало. Жребий будем кидать, о шейх...

- Так...

А ведь он еще не платил карматам...

И вдруг:

- Это вранье.

Зачем-то он обернулся на этот хриплый, но все равно нечеловеческий голос.

Сумеречник смотрел в землю и вертел в руках хворостину.

- Я тя спрашивал, что ль? - мрачно поинтересовался Салман.

На самийа хмуро поглядывали. Сумеречник, не обращая внимания на злые шепотки и ропот, упрямо повторил:

- Я говорю, что это вранье. Нет такого курса, чтобы динар стоил тридцать.

- А ты почем знаешь?

Вот зря он ввязался в этот спор. Но теперь-то что делать? Пришлось развернуться и подойти поближе.

Самийа по-прежнему глядел в землю:

- Корабельную подать уже собирали - зимой. И ее размер - не динар с шатра. А серебряный дирхем с очага. И еще. Ты ашшарит?

Вот это совсем хорошо - сумеречник спрашивает Салмана ибн Самира о его родстве!

- Да ты кто такой?..

- Вы - верующие ашшариты? Или язычники?

- Да как ты...

- Если вы - верующие, то никто не может забрать и продать ваших людей - ни в счет подати, ни в счет долга. Это против закона.

Разбитая морда злобно скривилась. Салману почему-то полезла в голову мысль: надо же, как у него силы есть на ногах держаться, человека так отмутузь - он неделю не встанет...

- А тебе почем знать? - встрял в разговор сын Мустафы, Мутазз.

Ну хоть кто-то умный нашелся...

- И последнее, - мрачно процедил самийа. - В Хайбаре всего сто пятьдесят гвардейских копий. И каждое из них должно находиться на своем месте - граница. А вы говорите, что в кочевье пришло пятьдесят всадников в полном вооружении. Треть хайбарского гарнизона в трех фарсахах от Хайбара? Собирают подать? Такого не может быть, потому что этого не может быть никогда.

- Так, - строго сказал Салман ибн Самир. - Ты нам голову не морочь. Хочешь чего сказать - говори враз, четко и по существу. Ну?..

Самийа сплюнул темной от крови слюной и пробурчал:

- Да пожалуйста. Я хочу сказать, что те, кто сейчас разоряет ваше кочевье, такие же халифские гвардейцы и катибы, как я - ятрибский имам.

Салман ибн Самир сурово кивнул:

- Едем. Посмотрим, сколько в твоих словах правды, о бедствие из бедствий.

Расползавшиеся среди каменистых холмов шатры быстро погружались на дно ночи - пустыня уходила во тьму, словно и не горело только что красным небо на западе. За спиной над изломанным горизонтом еще тлело розовато-желтое, но тени всадников уже растекались чернилами.