Ксения Медведевич - Мне отмщение

И парень решительно свернул на окраину - к шатру толстой Афаф. Провести вечер с сумеречником всяко лучше, чем попасть под палку дюжего Азама, чернокожего раба отца, - по слухам, брата покойной матери.

Дойдя до шатра, он вовремя остановился - что-то вокруг подозрительно тихо. Сутолока осталась позади, у шатров шейха и его семьи. А здесь, вдалеке от колодца и от приготовлений к свадьбе, было пустовато.

Вот потому-то Антара сразу увидел двоих людей, совещавшихся у полога шатра Афаф. Занавес-гата, тканый в красно-зеленую полоску, привалили охапками хвороста - чтобы ветром не поднимало. На этих-то вязанках и сидели двое разговаривающих тихими голосами, с ног до головы закутанных - кто же это?.. может, сумеречники?..

Антара хлопнулся наземь и, чуть подняв голову и насторожив уши, пополз вперед.

Подползя, он чуть не плюнул - вот себе навыдумывал. Это ж сама Афаф и - отец. Интересно, что он в такое время здесь делает, ему ж скоро Римку за полог вести...

О чем это они беседуют, да еще так тихо?..

- Спит, говоришь?

- Да он вечно дрыхнет, этот сын змеи... - сварливо бурчала старуха.

- Накормила досыта?

- Да уж куда больше, сколько сожрал, как в него столько влезает, в этого сына прелюбодеяния, и куда девается потом, худосочный заморыш, как на ногах держится, однако ж обглодал все ребрышки...

- Тогда пойдем.

Похожие на кули тени - по осеннему времени все кутались в шерстяные аба - поднялись и пошли вдоль гата. К хозяйственной половине, где квартировали кобыла и Рами. Затаив дыхание, Антара осторожно поднялся и потрусил следом. Чего им надо от сумеречника?

За откинутым пологом фыркнула и утробно гоготнула кобыла. Зазвякали путы - лошадь затопталась.

Афаф с отцом что-то такое делали внутри - только непонятно что.

- Я не понял, - вдруг донесся до Антары спокойный голос Рами.

- Чего ты не понял, о бедствие из бедствий? - рявкнула старуха.

- Что это такое?

Звякнуло.

- Ты и впрямь, что ль, дурачок? Это цепка лошадиная!

- Вы меня что, с кобылой в темноте перепутали? - зазвенел злостью голос сумеречника. - Я обещал - значит, не сбегу! Какого...

- Не обижайся, Рами, - вдруг сказал отец. - Это не для того, чтоб ты не сбежал. Это чтоб тебя не украли.

- Что?!..

- Эй-эй-эй! Забыл? Слово ты дал, слово дал, что меня слушаться будешь! Я сказал - ты сиди!

- А ты не забыл? Что обещал плохого не приказывать?! Это что такое, по-твоему, а?! Хорошее, да?!

- Зачем так кричишь? Ты жизни не знаешь, Рами, уж не обижайся! Украдут тебя, коли не пристегнем, как есть украдут, даже глазом ты моргнуть не успеешь! А утром Афаф тебя отстегнет - иди куда хочешь, да?

- Угу, - сдавленно и зло отозвался Рами. - Если меня будут красть, я буду ржать и бить копытом, небось не пропустите.

- Тебе бы все шутить, дурачина, - сурово отрезала Афаф и величественно выплыла из шатра.

Затаясь в темноте, Антара едва сдерживал рвущийся наружу хохот. А потом, проводив глазами удаляющуюся тень отца, раздумал лезть под полог к Рами, - этим вечером сумеречнику, похоже, будет не до рассказов. Афаф, меж тем, звеня ключами, засеменила следом за шейхом - к пиршественным кострам.

Улыбнувшись в темноте, Антара направился следом за ними - побьют так побьют. Зато накормят досыта.

Кобыла сочувственно вздохнула у Тарега над головой. Он отсутствующе погладил ее по мягким бархатным ноздрям. Теплое дыхание пощекотало пальцы.

Цепь, кстати, оказалась очень короткой - всего в локоть длиной.

- Не грусти так.

Мягкий женский голос заставил его подпрыгнуть на циновке.

Ну да, конечно. На земле перед ним непринужденно расположилась бедуинка в черной абайе. На этот раз Узза приняла облик вполне человеческих размеров - тоже понятно, в шатре тесно, миледи не при параде, корона бы полог задевала.

- Может, отстегнете по дружбе? Ну, или в знак благодарности за услугу? А, миледи? - и он выразительно покосился на железный браслет на щиколотке.

- Ты осмелел, - фыркнула Узза. - Смотри, как дерзишь мне, не то что в Таифе. В Таифе ты дрожал, как тушканчик.

В ответ Тарег пожал плечами:

- А что вы мне сделаете, миледи? У меня же ничего нет. А когда ничего нет, отнимать нечего. Я - свободен.

Узза тихонько рассмеялась. Он скривился:

- Ну да, ну да. Лошадиная цепочка. Наши философы называли это словом парадокс.

- Я смеюсь, потому что ты говоришь, как суфий.

Тарег скривился еще сильнее:

- Причем тут дервишеские бредни? Это здравый смысл. Чем меньше привязанностей, обязательств и имущества, тем ты свободнее.