Дмитрий Коростелев - Право на жизнь

— Раз не исчезло, значит жив еще маг, — сокрушенно покачал головой Северьян.

— Дык, мне от этого не легче.

Кот уже спустился с дуба, неуклюже сел на задние лапы. Начал облизываться, потом спохватился, виновато посмотрел.

— Привычка, ничего не могу с собой поделать. Недавно застал себя за тем, что вылизывал эти… гм… потом долго отплевывался.

Северьян открыл котомку. Кот жадно облизнулся, увидев ломти жареного мяса, уже холодного, но по-прежнему вкусного и ароматного. Кот набросился жадно, мелкими зубками вгрызаясь в нежную мякоть.

— А как звали мага-то?

— Протокл, злобный был старичок, вредный.

Убийца присвистнул. Протокл, правая рука Базилевса! Оказывается, в недалеком прошлом он обитал на Руси. Может он вообще выходец из здешних земель? Тогда непонятна его агрессия по отношению к Владимиру. Хотя, быть может, он был из приверженцев Ярополка? И убийство Владимиром брата было той самой чашей терпения, которая перетекла через край. Кто знает.

— И много интересных историй ты знаешь? — Спросил Северьян, когда кот закончил трапезу, и сытый, довольный взгромоздился на толстую ветвь.

— Много, я ведь ученый кот, — Емельян горько усмехнулся. Смех походил на повизгивания молодого поросенка.

— Ну, давай, порадуй, — Северьян между делом собрал хворост, щелкнул пальцами, разжигая костер.

Огонь вспыхнул лениво, неохотно. Тоненький язычок пламени неторопливо вгрызался в мелкие сухие ветки, потрескивал и бросал во все стороны искры. Он тоже был хмурым и недовольным.

— Не хочу, — признался кот. — Вот раньше только и ждал путника, чтобы вывалить на него знания. А теперь не хочу… Слушай, а давай я буду байки неприличные травить. Значит, залез мужик в баню, а там бабы голые…

— Не надо, — прервал его Северьян. — Лучше помолчи.

— Как знаешь, — обиделся кот. — Но если передумаешь…

Северьян не передумал. Он улегся на теплую, прогретую солнцем траву и заснул.

Проснулся он оттого, что кто-то постукивал его по лицу. Открыл глаза. Над ним сидел кот, и стучал лапой по лицу.

— Брысь! — Рявкнул он, поднимаясь. — Что тебе понадобилось? — И осекся. Кота била мелкая дрожь.

— Они опять пришли, — тихо простонал Емеля. — Эти, дикие, искатели сокровищ. На днях заходили, цепь пытались снять. Один в меня из лука стрелял. Если бы не листва густая, точно бы зашиб.

Северьян нахмурился. Нехорошо обижать котов, а тем более, говорящих. Издеваться над слабым — удел неудачников. И пятеро из этих неудачников как раз направлялись к дубу. Это были толстые, звероватого вида мужики в рубахах распашонках, волосатые, бородатые. И зачем им это цепь далась? За собой они тащили тачку, доверху груженую всякой снедью: лопатами, пилами, даже кузнецкий молот лежал поверх прочего барахла.

Убийца вышел из-за дерева, неторопливо направился к чудноватой компании. Мужики уже подозрительно посматривали на него. Кто-то взялся за топор, кто-то за молот. Но нападать не решались. Кто знает, что за чужеземец идет?

— Здорово, мужики! — Весело крикнул он. — Куда путь держите?

— Не твое дело. Иди себе мимо, мы тебя не трогаем, ты нас. — Молвил лысый толстый как бочка, бугай.

— Уж не цепь ли золотая вам понадобилась?

— А хоть бы и цепь, тебе какое дело?

— В общем-то, никакого. Но почто кота гоняли? Чем он вам не угодил?

Вперед выступил высокий худощавый бородач с топором в руке.

— А хоть бы и не угодил, тебе какое дело? Иди в свои веси, там и командуй!

Северьян зло усмехнулся. Что и говорить, широк русский человек, широк. Как легко чувствует себя хозяином, да только за хозяйством не следит. А коли другой хочет помочь, подсобить, отмахивается, дескать, не лезь, без тебя разберемся. Северьян сам не знал, с каких пор стал ярым борцом за правду. Но кто-то ведь должен защитить тех, до кого прочим нет дела. Почему бы и не сделать оного, особенно когда это и не сильно напрягает?

— Шли бы вы мужики назад. А то случится, не дай Род, несчастье, кто вас хоронить-то будет?

— Это что же за несчастье? От тебя что ли? — Разъярился лысый.

— Давай его, Шупан, удолби. Он хоть и мускулистый, но ударов боится. По его наглой роже видно!

Лысый, которого назвали Шупаном, нехорошо скалясь, подходил, держа в руке молот. Поигрывал им, перебрасывая из одной руки в другую, точно пушинку, бахвалился силушкой, запугивал.

— Брось железяку, — посоветовал Северьян. — Брось, а то уронишь.

— А если не брошу? — Ехидно спросил Шупан.

— Я тебя убью.

Мужик подходил неторопливо, злой, смеющийся, уверенный в своей силе.