Дмитрий Коростелев - Право на жизнь

Возле ее невысокого терема цвела пышными цветами яблоня, вот уже из года в год дерево исправно плодоносило. Все вокруг удивлялись, лишь Люта мило улыбалась и говорила, что в дереве этом живет душа Лютиной бабушки, коренной древлянки.

— Эгегей, есть кто дома? — Весело закричал Данила.

Дверь заскрипела, отворяясь, и на порог вышла мать Люты. Женщина она была статная и даже сейчас могла бы захомутать любого мужика, но после смерти мужа, погибшего от рук степняков, так больше и не вышла за муж. Но сейчас она отчего-то выглядела постаревшей, какой-то осунувшейся. Неужели люди могут так быстро стареть? Наверное, все-таки могут, если на то есть причина, — решил Данила.

— Доброго вам здоровья, матушка Дарья, — поклонился витязь. — Дома ли Люта, невеста моя нареченная?

— Люта пропала… — тихо сказала женщина. И тихонько заплакала.

Данила сидел рядом с несчастной матерью, которая никак не могла взять себя в руки, и не знал что сказать. Неловкость сковала его язык, обездвижила руки. Он все еще не верил в происходящее. Люта пропала? Но как она могла пропасть? Нет, не может быть. Может, просто вышла ненадолго задержалась, а мать волнуется.

В доме что-то неуловимо изменилось. Вроде все предметы обихода и неказистая мебель, остались на месте, но что-то навсегда ускользнуло. Не хватало того маленького, неприметного, но столь необходимого уюта. Почему, куда он исчез? Этого Данила не знал и не мог знать.

— Давно ее нет? — Ляпнул он невпопад.

Женщина подняла полный тоски взгляд.

— Уже почти месяц прошел… И ни весточки. Убили ее, снасильничали и убили, ироды! — Мать кричала не в силах остановиться.

Данила медленно пятился из комнаты. Ему было нечего сказать ей. Он и не хотел ничего говорить. Собрал свои скудные пожитки, пристегнул к поясу меч.

— Я найду ее, — бросил он с порога. Но женщина его не слышала. Она уже не верила ни кому и ни чему.

В корчме было людно и шумно. Слышались пьяные разговоры, кое-где вспыхивали вялые, тут же угасающие споры. В воздухе висел пронзительный аромат жареного мяса, специй, печеного чеснока и стойкого перегара, являющегося неотъемлемой частью этого заведения. Данила сидел за столом перед миской с мясом. К еде он так и не притронулся, зато стакан за стаканом хлебал медовуху. Но отчего-то крепкий напиток совсем не расслаблял, вызывая лишь тошноту, да головную боль. На него уже подозрительно косился хозяин корчмы, низкий коренастый мужик с лысым черепом и густой рыжей бородой. У стойки стоял здоровый, могучий воин из числа дружинников. Заметив волнения корчмовщика, подсел к Даниле.

— Доброго тебе здоровья, витязь, — молвил он.

— И тебе того же, — вяло ответил Данила. — Хозяин, еще медовухи!

Тот не спешил исполнять заказ, ожидая, чем закончится разговор. Кто знает, может, еще драку устроят, тогда можно будет побольше денег содрать.

— Что-то ты не весел витязь. Али горе какое приключилось? — Допытывался дружинник.

— А тебе какое дело? — Огрызнулся Данила. — У вас всех одно на уме, сытно пожрать, поспать да бабу повалять!

Дружинник напрягся, но виду не подал.

— Похоже и вправду горе. Умер кто, аль пропал без вести? А может, деньги украли?

— Пропала. Без вести.

— Уже лучше. Кто?

Данила поднялся. Рука легла на эфес меча.

— Зачем тебе это, незнакомец? Что ты хочешь? Денег тебе дать? Или меча моего испробовать желаешь?

Гвалт в корчме притих. Завсегдатаи и любопытные постояльцы с интересом уставились на творящееся действо. Это был самый настоящий вызов.

— Меч твой хорош, — тихо сказал дружинник. — Только несподручно мне с тобой силой меряться. Ты мне не враг.

— Тогда садись рядом, и выпей со мной! — Рявкнул Данила. Голову мутило, медовуха, наконец, начала свое пагубное действо.

— Пошли лучше, освежимся.

— Ну, пошли, коли не шутишь.

Пошатываясь, Данила вышел из корчмы. Вслед за ним твердой походкой прошагал дружинник. Во дворе лил дождь. И небо, подернутое проблесками света, вновь заволокли свинцовые тучи.

— Как тебя зовут-то? — Прищурился Данила.

— Пехором мать нарекла, друзья кличут Пехом. Я воевода Перелесской дружины. Какой никакой, а все-таки дружины. Ты, как я вижу не местный?

— Да, не местный. Из древлян я.

— И кого ты здесь потерял?

— Невесту, — пробурчал Данила, вперив пьяный взгляд в размокшую землю.

— Как же ты не доглядел? За невестами глаз да глаз нужен!

Данила нахмурился. Выслушивать издевательства случайных знакомых он не хотел.