Дмитрий Коростелев - Право на жизнь

— Как ты мог лишить меня всего? Ты, жалкая иноземная тварь, червяк, скиф…

— Ты проиграл, Владыка. А я выиграл. А очернять противника после поединка удел неудачников, не ты ли мне это говорил совсем недавно? Если забыл, я тебе напомню.

— Не смей! Не смей меня учить! — Взревел Владыка. — Ты умрешь, умрешь медленной мучительной смертью!

— А если есть другая? — Вымученно улыбнулся Северьян. Он знал, что не выйдет отсюда живым, знал что обречен. Но теперь это уже не имело значения. Иногда и обреченные на поражение могут победить. Пусть и ценой собственной жизни, но все-таки победить. И эта победа, хоть и не окончательная, все же окрыляла душу, заставляла трепетать разгоряченное сердце. Теперь все дела на этой земле закончены, — решил Северьян. — Время подвигов для него иссякло. Люди годами, да что годами, всю жизнь ищут смысл собственного бытия, пытаясь разгадать загадку мироздания. Но как просто порой она разрешается.

Северьяна вдруг осенило. Конечно, в этом и заключалась цель его жизни. Боги не зря послали его на землю. Он должен был просто расставить все по местам, выполнить роль закона равновесия, который столько раз попадался Северьяну на пути. Он всегда думал, что зло уравновешивает добро. Но оказалось, что может быть и иначе. Человек переступил черту, возвеличив себя до бога, а Северьян исправил эту ошибку. Исправил ценой собственной жизни, потому что это была единственная возможная цена. Теперь понятно, какие цели преследовал старик Опис, вручая Чернокамень в руки Северьяна. Кровные узы были лишь отговоркой. Великий маг всего лишь исповедуя принцип невмешательства сделал то, что желал бы сотворить сам, руками другого человека. Ты инструмент, Северьян… — вспомнились слова Описа, — очень хороший инструмент…

И глядя на беснующегося, рвущего на голове волосы Базилевса, Северьян беззаботно рассмеялся.

— Ты смеешься? — Прорычал Владыка. — Ты смеешься надо мной?

— Грешно смеяться над дураками. — Сказал Северьян. — Над ослепленными властью дураками, — закончил он мысль.

— Да кто ты такой… — начал Базилевс, но Северьян оборвал его.

— Я — закон! — Убежденно сказал он.

Стены расступались, становились все шире. Вскоре перегородки совсем исчезли, а подпирающие балки сменили крепко зарытые в землю каменные плиты. Данила долго стоял у небольшой железной двери, отдувался и отплевывался. По дороге он выронил меч, и теперь в руках остался один лишь кинжал, врученный Северьяном. Данила закусил губу от злости, смахнул со лба непослушную прядь. Все, Северьяна больше нет. Но в том, что он исполнил последнее свое дело, Данила не сомневался. Слишком сильным и целеустремленным был этот человек, чтобы умереть, не сделав решающего выпада.

Дверь поддавалась с трудом. Данила долго не решался дернуть за ручку, вспоминая слова Северьяна о магии, запирающей здесь каждую дверь. Но, другого пути все равно нет. Обратной дороги нет тоже. Зажмурившись, он ухватился за толстую проржавелую скобу, дернул. Скрипя, постанывая, дверь нехотя сдвинулась с места. За ней, что удивительно, горели факелы. закрепленные в пазах на стене, они светились ровным спокойным пламенем, и было видно, что зажжены они совсем недавно. Вот так секретный ход! — Суматошно вздохнул Данила. — И куда же это занесла рука судьбы?

Земляная насыпь здесь кончалась, ее сменили тщательно уложенные, приставленные друг к другу каменные плиты. Данила прошел немного, остановился перед огромной, уходящей далеко вверх лестницей. Если это не путь наверх… Данила покрепче сжал в потной ладони кинжал, чтобы в крайнем случае, успеть пустить по назначению, перерезать пару особо ретивых глоток.

Каменные стены мелькали перед глазами, бесконечной полосой стояла перед взором бесконечная лестница. Данила все шел и шел вперед, упертый, решивший дойти или умереть. Ступени вдруг кончились, и русич со всей дури ударился лбом в деревянную дверь. Перед глазами вспыхнули маленькие разноцветные звезды, Данила еле удержался на ногах, неимоверными усилиями сохраняя равновесие. Еще бы чуть-чуть, и покатился бы вверх тормашками по жестким каменный ступенькам. Если и не сломал бы шею, так покалечился основательно.

Дверь перед ним была прочная, свежевыструганная. Это он без труда почувствовал прикоснувшись к холодной гладкой поверхности. Здесь уже не пахло подземельем и гарью, из-за двери шли ароматы другие. Данила толкнул дверь, усмехнулся, неужели здесь не принято запирать их хотя бы на щеколду? Дверь открылась без скрипов и стонов, легко, будто и не дверь вовсе, а так, пушинка. За ней кромешная темнота. Данила вошел, пригляделся. Бесполезно, ничегошеньки не видно, даже вытянутой руки перед лицом. Вздохнул, сунул руку в котомку, извлекая магический светильник. Если и есть тут кто, так свет сразу выдаст с потрохами, а коли нет, знамо дело, повезло. Шарик становился все ярче и ярче, и вскоре, Данила смог различить обстановку вокруг, освещаемую ровным розовым цветом.