Андрей Валерьев - Форпост. Право победителя

А ещё Иван боялся. Просто боялся. Уйти и сгинуть. И оставить здесь в одиночестве своих женщин и своего ребёнка. Чем больше Маляренко обживался, обрастал хозяйством, тем страшнее было его терять.

«Мля! Вспомни, баран, как шарашился по степи с ножиком и с водяным колесом! Ты ж ни черта не боялся!»

Настроение было, прямо скажем, не очень. Маляренко прикидывал так и сяк. По всему выходило, что эти люди ему вовсе не нужны. И делать там нечего. И вообще, можно запросто всё там и потерять. Даже жизнь.

«Что-то я чересчур подозрительным становлюсь. А ладно! Была не была!»

Но перед тем как уйти, надо сделать ещё кое-что.

Лукина, на всякий случай, отправили с мужиками на «сафари». Подальше в степь и на две недели. В это время Маляренко разослал во все стороны гонцов и провёл в Севастополе учредительное собрание.

Собрались все, кто хоть что-то значил в крымском обществе. Мужчины и женщины, старые и молодые, богатые и бедные.

Огромный лодочный сарай был забит под завязку. Ваня оглядел притихших людей и судорожно сглотнул. На него выжидающе смотрели десятки человек.

«Родные мои…»

— Гхм! Так! Я собрал вас всех здесь, этим летом, первого июля четвёртого года…

«Как же я вас всех люблю…»

— …чтобы объявить о том, что сего дня, здесь. В городе Севастополе…

«Вы уж меня простите за всё…»

— …я объявляю, — голос Ивана звенел, — о том, что время становления закончено! И настал момент, когда ВЫ ВСЕ должны принять решение о создании здесь и сейчас ГОСУДАРСТВА. Мы прошли долгий путь. От землянок и голода, от бунтов и бандитизма до налаженной, сытой жизни. Жизни безопасной и стабильной.

«Я не могу больше…»

— Пришло время подумать о будущем. О будущем наших детей и внуков. Убеждён, что только сильное и справедливо ОРГАНИЗОВАННОЕ общество равноправных и независимых людей сможет дать нашим детям будущее. Дать знания, безопасность и уверенность! Спасибо за внимание.

Маляренко выдохнул и украдкой вытер со лба пот.

«Ну не оратор же я!»

Коленки снова задрожали, и Ваня поспешно сел на лавку. Народ ошеломлённо молчал. Маша безмятежно улыбалась и смотрела в потолок. Олег озадаченно чесал репу, а Стас и мама Надя, одинаково подперев голову правой рукой, задумчиво изучали дрожащие Ванины коленки.

Первой взяла слово, к немалому удивлению Ивана, Алина Ринатовна, пришедшая на собрание вместе с мужем — зажиточным мастеровым.

— Ох и дурак ты, Маляренко, хоть ты и вождь, а — дурак!

Плотину молчания прорвало. Люди разом зашумели, загомонили и принялись орать на Босса, мол, нечего сваливать с капитанского мостика, когда тебе все доверяют, и так далее и тому подобное.

Маша всё так же улыбалась, глядя в потолок, и мечтательно накручивала на палец свой золотистый локон, а Таня смотрела на любимого с каким-то искренним сочувствием.

«Ему надо отдохнуть. Как это будет по-русски? Отпуск! Ja!»

Ваня понял, что он так ничего до сих пор и не понял.

Да, очень многие его боялись и ненавидели, но ещё большее число людей, лучших людей, его искренне уважали и любили.

Маляренко встал, поклонился людям в пояс и ушёл, оставив позади себя оглушительное молчание.

Глотки драли три дня. Каждый вечер, в том же самом сарае, за тем же самым столом, устраивали пирушку, а на утро споры начинались заново. Иван на собраниях не появлялся, копаясь на огородах Юрки, пока тот, в числе остальных «делегатов», решал судьбу крымского общества, и отсыпаясь в своей старой палатке.

Утром четвёртого дня за ним пришёл очень серьёзный Звонарёв.

— Пошли. Люди хотят тебя видеть.

Ваня с надеждой зевнул.

— Может, попозже?

Спина после вчерашней прополки болела неимоверно.

— Вставай. Они хотят тебя видеть немедленно!

Руководителем он уже де-факто являлся. Пятого июля четвёртого года Иван Маляренко стал Главой Крыма де-юре.

— А если я не вернусь?

Маша перестала улыбаться и, уткнувшись носом мужу в грудь, принялась сосредоточенно откручивать пуговицу.

— Ты вернёшься. Я знаю, ты вернёшься.

— А если…

— Тогда Я соберу новое собрание, и они изберут нового Главу!

Глаза женщины смотрели твёрдо и зло.

— Дать бы тебе по шее, любимый, за твои идеи с походами! Но… не могу.

Женщина снова прильнула к груди мужа.

— Ты знаешь, что делаешь.

Она всхлипнула.

— Только вернись.

— Да где-то здесь.