Артем Тихомиров - Чрезвычайный и полномочный

– Моя?

– Пообещай ему помочь во всех этих инициативах… И наш болезный дружок будет просто счастлив.

– А это идея! Хорошо, завтра утром пошлю ему письмо. – Пнилл собрался уходить и уже добрался до двери. – Слушай, а ты так и не знаешь, кто именно плетет против меня интриги?

– Нет. Лик сокрыт его.

– Чего ожидать?

– Самого худшего.

– Понятно. Ну, так не впервой…

В порту работы шли всю ночь. Лица, ответственные за оснащение драккаров, не сомкнули глаз до рассвета, по двадцать раз самолично проверяя оснастку, оружие и съестные припасы для героев.

И вот – как только первые лучики солнца начали проливаться через горизонт, все три вепря волн стояли уже готовые к отходу.

Касательно самих героев, то они дрыхли прямо на одном из пирсов. Укрылись одеялами и сопели в обе дырки. И сон их был богатырский – суета рубакам, привычным к трудностям и лишениям, нисколько не мешала. По команде хрюрлов дружинники вскочили свежие, как огурчики, и принялись вдыхать влажный прохладный воздух.

А в королевских покоях Пнилл прощался с Офигильдой. Пожалуй, тут бессильны какие-либо поэтические приемы, ничто не в состоянии живописать процесс расставания влюбленных. С одной стороны, было это громко, с другой – тихо, с одной стороны, жарко, с другой – холодно… Тут пригодился бы хороший скальд, да где его взять? В общем, в мифологию северных земель эта сцена не попала, а жаль.

Облаченный с ног до головы в доспехи и увешанный оружием, Пнилл стоял перед своей королевой.

– Ну, пошел… Это самое… ты тут осторожнее… Чтоб ни одна холера, ага?..

– Ага, – сказала богатырь-девица. – Не волнуйся, о супруг мой. – Она потерла свой кулак. – У меня не забалуешь.

Ее улыбка, для кого обворожительная, а для кого-то чреватая телесными повреждениями, удовлетворила Пнилла.

– Пошел… Уф…

Офигильда проводила его до двери.

– Может, мне до пристани с тобой сходить?

– Нет. Так… так будет тяжелее, любимая…

– Хорошо. Мудр ты, как положено верховному вождю, – проворковала Офигильда, погладив гиганта по нагрудной пластине брони.

– С трофеем вернусь, – хмыкнул Пнилл. – Не скучай.

Прощальный поцелуй был долгим, и, весь красный, Бычье Сердце вывалился за дверь комнаты. Она закрылась.

– Да-а, – сказал король и, расхрабрившись, затопал к выходу из дворца.

Чтобы не стукаться о притолоки рогами шлема, Пнилл постоянно нагибался. Такой способ передвижения был не очень-то удобным, но ведь надо было показать, хотя бы самому себе, что такие трудности – плевое дело.

Убедившись, что по-прежнему в форме, Бычье Сердце вышел во двор, где ожидали его дружинники. В их сопровождении, а также окруженный вниманием зевак, собравшихся на площади, король зашагал в порт.

Рыгус-Крок содрогался от приветствий, небо над городом потемнело от предметов, бросаемые по такому случаю вверх. Летело все, от сопливых носовых платков до коров и лошадей. Один варвар от восторга пытался швырнуть к облакам даже дом, но так и не смог оторвать его от фундамента.

На полпути к порту к Пниллу присоединился Говорун. Одет он был в свою хламиду, на шее висели знаменитые амулеты из всякого мистического барахла, на голове – тиара с перьями, в руке – посох с черепушкой.

По-прежнему изображая, будто у него не все дома, Кровожадный Чтец теперь сменил буйство на некую отстраненность, свойственную тихопомешанным.

– Как там наш посол? – спросил жрец, когда вперед уже показалась толпа, собравшаяся у порта.

– Письмо отправлено еще до рассвета. Пока не знаю, – ответил Пнилл. – В крайнем случае, обойдемся без него.

Говорун ничего не сказал. Всю мощь своего разума он уже направил на выявление и пресечение возможных провокаций.

Талиесин никогда еще не чувствовал себя так глупо и мерзко.

А все потому, что его жизнь рухнула. Изгнание из Тиндарии и «высокое» назначение на должность посла не шли с этим ни в какое сравнение. Хотелось провалиться сквозь землю, точнее, учитывая, что стоял он на пирсе, сквозь доски.

«И зачем я так вырядился? Говорил же Черныш, что нужно нечто более практичное!»

Подул ветер, едва не сорвавший с виконта треуголку. Талиесин прижал ее к голове, заодно не давая парику отправиться в полет. Букли развевались, как маленькие траурные флажки.

Последней каплей послужило письмо, полученное рано утром от самого Пнилла. В нем король очень просил Талиесина присоединиться к экспедиции и обещал всяческое содействие в деле создания Города Будущего.