Артем Тихомиров - Чрезвычайный и полномочный

– Он – чокнулся! – прохрюкал Хрясь.

– Знаю! Это я его чокнула…

– Ты?

Колдунья сложила тонкие губы в какой-то иероглиф.

– Как бы тебе объяснить-то попроще?.. Предполагала я, что Говорун прибегнет к силам потусторонним. Откуда же еще получать сведения? Для мага это только провидение, прорицание, хождение незримыми тропами за границами бытия…

– Ого, – вырвалось у чморлинга, но он тут же закрыл рот ладонью.

– Вот именно. В общем, Говорун воспользоваться моментом не замедлил. Я не стала ему препятствовать и лишь немного скорректировала его маршрут – я-то посильнее в делах колдовских. Он проскочил мимо меня, зная притом, что Гренделя все-таки кто-то направляет. Мне же лучше в тени оставаться… Так вот. Чтобы Говорун не слишком-то задирал нос, я напустила на него одно старое заклинание, основу которого составляет из спорыньи вытяжка. Результат видел ты.

– Ага. Он прямо совсем с катушек съехал, – подтвердил вождь Водохлебов.

– Это на некоторое время собьет наших противников с толку. Дезориентирует.

– Но Говорун стал молоть всякую чушь!

Дрянелла фыркнула:

– Хочешь сказать, раньше было иначе?

– Чтец произнес пророчество.

– Что? Серьезно? И какое?

Хрясь усиленно вспоминал и вспомнил следующее:

– Победить Гренделя может типа только сплоченная дружина лучших… Но так будет, если ее уравновесят чужаки, чья судьба сплетена с судьбой Диккарии.

Колдунья вылетела из кресла-качалки.

– Что это еще за ахинея?

– Не знаю… Так Говорун сказал. После этого Пнилл велел позвать послов: Арбара, Рээша Кальмара, Шонвайна Утрехта и Талиесина Эпралиона, новенького, из Тиндарии.

– Да он рехнулся! – выкрикнула Дрянелла и тут же спохватилась. – Ну да, мы это знаем. Но все равно! При чем тут эти выскочки?

– Не знаю, – признался Хрясь.

Колдунье понадобилось время на размышление.

– С Диккарией судьба чужаков сплетена… Предопределенность? Не пойму. Придется взглянуть в Зеркало Стижжа! А вдруг Говорун и правда узрел важное нечто, что от меня ускользнуло?

Варвар переминался с ноги на ногу. Он всегда чувствовал себя неуютно, когда колдунья принималась рассуждать о вещах, в которых он не смыслил.

Вот если бы она завела разговор о подземных туннелях и камнях, то…

– Ты здесь еще? – спросила Дрянелла, нацелив на Хряся свой острый кривой коготь.

– Но мы должны решить, что делать дальше!

– Что Пнилл поручил тебе? Он ведь поручение дал?

– Ага. Ко мне в распоряжение поступает городская стража и дружина, которая охраняет дворец.

– Смотри-ка ты…

– Ага! Я буду патрулировать улицы и следить за порядком. Здорово?! – Ожидая одобрения, словно ребенок, совершивший благовидный поступок, Большестрашный уставился на колдунью чистыми, как слеза младенца, глазами.

– Ты просто невозможен, вождь клана, – покачала головой Дрянелла. – Но удача на стороне твоей.

– Я молодец?

– Да, молодец!.. Чтоб тебя лихоманка взяла, вождь! На нервы не капай мне!

– Все, не буду!

– К обязанностям приступай своим новым и не высовывайся. Пока Пнилл и его компашка не покинут Рыгус-Крок, ты будешь тем, кем тебя все знают: не слишком далеким главарем чморлингов. Тебя я вызову, когда понадобишься. А теперь отсюда уматывай. У меня куча дел. Магия… магия… не терпит суеты…

Последние слова прозвучали подчеркнуто зловеще.

Хрясь ощутил дрожь в коленках и начал бочком продвигаться к выходу. Там он пнул спящего у порога Стучака.

Недомерок вскочил, готовый исполнить свой долг, в чем бы он ни заключался.

– Валим, – сказал вождь Водохлебов. – Пока нас лихоманка не взяла.

– Это решительно невозможно! Решительно! Об этом я готов кричать на каждом перекрестке!..

Талиесин, красный, словно помидор, метался по комнате.

Черныш, полный такта, сидел на табуретке возле окна, заняв место вдали от траектории движения виконта.

– Да как Пниллу вообще такое в голову пришло? – Остановившись, посол посмотрел на слугу.

– Речь шла не о короле. Насколько я понял, Кровожадный Чтец изрек пророчество. В поход с королем должны отправиться и чужаки… То есть, в частности, и вы, господин.

Талиесин вцепился себе в волосы.

– А варвары верят пророчествам?

– Ну… мы знаем, что они довольно суеверны. И всякое племя перед лицом опасности становится раз в двадцать суевернее, когда речь идет ни много ни мало о выживании.

– Так что мне делать? О! Я напишу Пниллу письмо, где извинюсь, подробно объясню ситуацию… Да не могу я ехать! У меня морская болезнь! На море смотреть могу еще, даже на берегу стоять, но на корабле?!. Увольте!