Артем Тихомиров: Чрезвычайный и полномочный

Старуха, распрощавшись с жизнью, вдруг ощутила тепло в подоле. Что и говорить, слаба стала организмом-то, так и выливается иной раз…

– Нет! Слишком легко, – сказала королева, отшвыривая кувалду. – Есть другая идея. Суд. Пусть народ решает, что с тобой делать, на Большом Тинге.

Дрянелла запищала, то ли одобрительно, то ли совсем наоборот. Офигильде было наплевать. Богатырша связала старуху, заткнула ей рот на случай, если та попытается бормотать свои зловредные заклятия, и вышла с ней из комнаты. Несла королева сверток одной рукой, словно корзину с яблоками.

Таким образом злодейская карьера колдуньи подошла к концу, и будущее ветеранши чародейского фронта было достаточно туманным.

Провидеть его не смог бы даже Талиесин.

– Войска построены, – сказал Оторвун Зоб, представ пред очи командующего.

– Хорошо.

Ночь опустилась на Рыгус-Крок и окрестности.

Чтобы лучше видеть, а еще чтобы казаться более героическим, Задрыг Змеюк поднес руку в латной перчатке к бровям. Это не помогло ему лучше видеть, что происходит на городской стене, но это было и неважно.

Оторвун Зоб с неприязнью поглядывал на младшего родственника, не понимая, чем таким взял этот выскочка, чтобы Офигильда назначила его на такую должность.

Впрочем, пусть потом оба разбираются с Ворчлюном. Если, конечно, вождь вернется. Шансов на это было мало.

Командный состав клановых подразделений находился на своих местах, при собственных знаменах, чьи складки с шумом расправлялись на ночном ветру. Задрыг и его адъютанты, включая Оторвуна, занимали позицию в первых рядах. Над их головами реяло волосяное знамя освободительной армии. Варвары ощетинились копьями, готовили мечи, топоры и шестоперы, а также штурмовые лестницы. Сам вид запертых ворот столицы приводил их в ярость. Много наслышались они о зверствах заговорщиков, у большинства бойцов коалиции в Рыгус-Кроке были родственники или просто приятели. Теперь они либо мертвы, либо перешли на сторону палачей. В любом случае, это не должно было остаться безнаказанным.

Задрыг Змеюк вглядывался в огни на крепостной стене и пытался сосчитать количество воинов. Что готовят революционеры для штурмующих? Во что обойдется сама попытка захвата города? Насколько верны разведданные?

Точно в ответ на последний мысленный вопрос командующего, из темноты выскочили недавно отправленные к городу шпионы. Они доложили, что по ту сторону ворот их ждет построенная к бою отборная гвардия Стражей Диккарийской Революции, настроенная весьма решительно. Не менее трех тысяч мечей там, а в глубине города еще тысяча, это не считая трудовых армий.

– Что ж, – сказал Задрыг, сплюнув. – Мы это и так знали. Наш план – бешеная и массированная атака. От Офигильды вестей нет, но мы и не должны оглядываться на нее. Если королева осуществила свой план, если жива, то сама даст о себе знать.

– Значит, штурмуем? – спросил Оторвун Зоб.

– Обязательно! – Змеюк поднял руку. – Начинаем!

Воин, в обязанности которого было дуть в специальный рожок, набрал полную грудь воздуха и произвел на свет кошмарный воинственный звук. Прокатился тот в ночи и замер далеко в горах, взбудоражив готовую к бою армию. Освободители взревели в тысячи глоток, поднимая оружие. Клановые рожки вплели в эту какофонию свою песню, после чего коалиция бросилась на штурм.

Авангард, во главе которого бежал Задрыг Змеюк, прикрывался щитами и волок штурмовые лестницы. Следом за ним, пыхтя от натуги, дружинники тащили таран, до того тщательно укрываемый от глаз оборонявшихся.

Уже через полминуты кровожадная воющая масса оказалась под стенами города. Таранщики с диким рычанием долбанулись в недавно поставленные на место створки. Те вздрогнули, пошли трещинами. Бойцы, отброшенные назад вместе со своим орудием, вскочили, чтобы продолжить.

Не менее полудюжины штурмовых лестниц встали в нужное положение, и воины, на этот раз наиболее ловкие и быстрые, принялись карабкаться на гребень. Их прикрывали лучники, но стрелки были и на другой стороне. Их выстрелы, впрочем, пока были беспорядочными. Оборонявшиеся до сих пор ничего не понимали. Столь быстрым натиском их просто застали врасплох. Руководившие обороной Перхун Длинный Язык и Валун Неприседай, хорошо поужинавшие ранее и уверенные, что контра не осмелится борзеть, не приняли должных мер. Более того, они велели Корпусу Стражей убираться к лешему. Во главе трех тысяч мечей, готовых защищать идеалы Революции, стоял сам Шлеп Губа, и его такое отношение соратников возмутило. На ругань революционеры потратили целых полчаса, выясняя, кто главный и кому больше положено по талонам вина.