Гай Гэвриел Кей: Львы Аль-Рассана

— Родриго, — внезапно произнесла Миранда.

Человек без щита возвышался над противником, который уже поднялся на колени. Стоящий на земле блокировал опускающийся меч, и его отбросило назад. Он перекатился в сторону по траве, но для этого ему пришлось бросить собственный щит. Они снова схватились, теперь уже лишившись защиты, их клинки наносили и отражали удары. Они стали почти одним телом. Мифическим созданием, каким-то забытым, сказочным зверем древности. Снова разошлись, стали двумя фигурами на фоне солнечного диска.

Джеана подняла руки и прижала ладони ко рту. Один из двоих снова бросился на противника. Теперь уже половина солнца скрылась за краем мира. Она видела щиты, лежащие там, где упали.

Кто-то нанес сокрушительный удар сверху вниз, но он был отбит. Высвободил меч, сделал ложный выпад и нанес рубящий удар наискось.

И этот удар не был отбит. На этот раз — не был.

Длинный клинок вонзился в тело. Они видели это с холма. Джеана заплакала. Раненый человек отпрянул назад и каким-то чудом парировал следующий мощный удар. Затем он внезапно вывернулся, прижимая одну руку к ребрам. Джеана увидела, как он сделал быстрый шаг в сторону и схватил меч обеими руками. Момент настал.

Старая песня. Детская песня.

И вот так, в конце концов, издалека, на фоне гаснущего красного света, она увидела, как один хороший человек поднял свой меч и как другой хороший человек упал.

Чудовищный рев донесся со стороны обеих армий. Но, хотя Джеана его услышала, он показался ей уже очень далеким, и удаляющимся, словно тишина опускалась и накрывала мир.

Тот, кто еще стоял на ногах на равнине, повернулся к холму, где находились женщины. Он бросил свой клинок на темную, истоптанную траву. Прижав ладонь к раненому боку, он свободной рукой сделал слабый, беспомощный жест.

Потом отвернулся от них к лежащему на земле человеку и опустился на колени рядом с ним. Тут зашло солнце.

Вскоре после этого с запада начали надвигаться тучи, закрывая небо.

Нет солнца, нет лун, нет звезд над Аль-Рассаном.

Быстрое возрождение общины киндатов Сореники, в Батиаре — это событие, которое можно рассматривать с разных сторон. Сожженная дотла почти двадцать лет назад, накануне закончившегося катастрофой похода джадитов в земли ашаритов на востоке, Сореника заново отстроилась и опять процветала.

Некоторые считали это грустной демонстрацией отчаянного стремления киндатов обрести корни и дом — любой дом, пусть даже столь непрочный. Другие рассматривали быстрое возрождение уничтоженного города как символ стойкости перед лицом бедствий, которые истребили бы другой народ, не опирающийся на столь богатое наследие.

Лекарь-киндат Альвар бен Пеллино, который одним из первых поселился здесь еще в молодости и получил образование в заново открытом университете, имел отличную от прочих точку зрения, и более прагматичную.

Мужчины и женщины любой веры стремились найти способы построить жизнь для себя и своих детей. Когда подворачивалась возможность, за нее хватались. Возрождение Сореники просто стало такой возможностью, за которую ухватились киндаты.

После уничтожения армии джадитов двадцать лет назад правители нескольких их королевств узнали от своих духовных наставников, что бог был недоволен жестоким нападением на Соренику накануне отплытия флота. Киндаты не являлись истинной мишенью священной войны, торжественно провозгласили клирики, забывая о своей собственной роли в той резне. Уничтожение Сореники, решили они, продемонстрировало отсутствие благочестия, отступление от правильного понимания священной миссии, которая ждала впереди.

Джад покарал их: штормовые ветры в море, болезнь, смерть королей, гибель в сражениях на далекой, негостеприимной земле.

Те предводители и их преемники, которые наконец вернулись домой два долгих года спустя, угрюмо согласились искупить свою вину за резню в Соренике. Киндатов пригласили вернуться, были выделены средства из королевской казны на восстановление их храмов, базаров, домов, университета, гавани, складов, городских стен. Были отменены налоги для всех, кто согласился поселиться там в эти первые годы. Самые знатные люди Батиары — многие из них были сыновьями тех, кто погиб на земле ашаритов, — поставили свои печати под длинным, заумным документом, гарантирующим безопасность Соренике и ее обитателям.