Мария Ермакова - Старуха по пятам

Неожиданно Мара положила руку ему на плечо. Кайн очнулся и осознал себя низко склонившимся над водой, которой едва не касался губами, готовясь последовать пронзающему до самой последней клеточки существа зову. И резко прянул назад, испугавшись не на шутку.

- Ты... - продолжил странный голос. - Знаешь, что прошлое не вернуть?

- Знаю, - сипло ответил монах.

- Знаешь, что одного прощения не будет, а другого может не быть?

- Знаю!

- Знаешь, что смерть всегда подле неё?

- Знаю...

- Что ж... Ты был зверем в человеческом облике, а пытаешься стать человеком в облике зверя. Будь с ней. Иди.

Кайн встал и, шатаясь, отошел в сторону, опустился прямо в холодный прибой и закрыл лицо руками, раскачиваясь, как безумный.

Подводные глаза переместились на Мару. Взгляд ощупал бледное лицо, будто холодными щупальцами пробежал по телу, отчего боль обострилась, заставив женщину выгнуться и закричать. Капли крови, так и не растворившиеся в озере, вдруг распались на разноцветные фракции, перемешались в пёстрый водоворот и, внезапно отяжелев, ушли вглубь. Вода взметнулась фонтаном, бросая небу проклятие на неслышимом языке.

- Как же ты позволила достать себя? - прозвучало укоризненно и резко, но в словах слышалась неприкрытая боль. - Зачем удлинила себе путь? Ради чего?

И Мара, подобно Кайну, закрыла лицо руками, закачалась в приступе вины и скорби, прошептала едва слышно:

- Ради человека, Наи-Адда!

- Разве то, что случилось, ничему не научило тебя?

Женщина молчала. Потом отняла узкие ладони от щек и взглянула в ответ без смирения.

- Я не прошу совета, Мудрейшая. Я прошу помощи. Вылечи меня!

Раздавшийся в ответ вздох смутил прибой, заставив прянуть от берега.

- Это яд подземных жил, тёмная желчь Невеллеха. На подобных тебе он действует сильнее, чем на прочих. Изгнать отраву я не могу, а рецепта противоядия не знаю! Ты до сих пор жива лишь потому, что Небесная Сестра удерживает в ладонях. Но яд с каждым мгновением тебя ослабляет. Смерть последует непременно, если не от него, то от рук людей. И ты не вернёшься домой...

- И я не вернусь домой... - эхом повторила Мара и вскочила, упрямо вскинув голову и прижав к своей шее кинжал с серой рукоятью. - Всегда есть выход, Наи-Адда! Если ты скажешь мне, что его нет, я здесь же перережу себе глотку!

Кайн вскочил, метнулся к ней и встал рядом. Мара его не замечала. Сузившимися глазами следила за раздумьями подводного существа, взбивающего песчаное дно в муть резкими извивами гибкого тела. Несколько минут цвела мертвенным бутоном тягостная тишина, нарушаемая лишь мерным плеском волн. Шевеля безгубым ртом, монах безмолвно молил Пресветлую о помощи. Мара тяжело дышала, из-под кромки клинка, слишком плотно прижатого к тонкой коже, набухли и потекли капельки крови. Снова вспенилась вода в озерце. Наи-Адда медленно истаивала в чернильном мраке, и вскоре только сияние неправдоподобно прекрасных глаз освещало толщу воды. Мара ждала ответа, кусая губы, вытянувшись струной. И дождалась.

- Таи Таласса может помочь тебе, дитя! - голос в последний раз спугнул прибой. - Проси его!

Чернота затянула поверхность воды. Мара медленно отступала, пока не наткнулась на стоящего позади Кайна. Неожиданно нежно толстяк обнял её за плечи и прижал к себе. Затем развернул, заглядывая в глаза.

- Не дам тебе свести счеты с жизнью, Гирами! - тяжело дыша, сказал он. - Я слышал, в Гонтари есть тайная Библиотека Света, а в ней древние свитки и таблички, рассказывающие, о чём угодно. Если мы не найдем ответа там - отправимся в Йаги, к имперским магам, которые могут многое. Я хочу, чтобы ты жила, слышишь?

Она уперлась ладонями в его грудь, желая оттолкнуть, но вместо этого подняла к нему бледное лицо и тихо спросила:

- Почему?

- В тебе - моя жизнь! - просто ответил монах. - Уйди ты сейчас - не видать мне посмертного прощения Пресветлой. - И без перехода спросил. - Так, куда мы отправимся?

Женщина на миг закрыла глаза. А когда открыла, в них билась бешеным зверем такая яростная решимость, что Кайн едва нашел в себе силы, чтобы не отшатнуться.

- Мы останемся здесь. Пока я не получу ответа.

Сильно оттолкнув мужчину, Мара, как была в одежде, с кинжалом в руке, метнулась в объятия волн. Кайн следил, как она входит в прибой - сначала по колено, по талию, по плечи, по грудь. Она остановилась только тогда, когда вода скрыла макушку, подняла чёрные пряди, плетя из них затейливые непотопляемые узоры. Уже догадываясь о том, что последует, монах упал на колени, закрывая ладонями уши. Волна, шедшая к берегу, внезапно вздыбилась испуганной лошадью, покатилась назад, вырастая в высоту, сталкиваясь с сестрами, сбивая с них белоснежные пенные венцы. Тучи птиц поднялись над рощей, оглашая воздух всполошенными криками. В неслышимом зове пели тоска и отчаяние, помноженные на гордость той, что не желала склонять головы и просить, а просто звала. А затем всё стихло. Мара вышла из воды и села на песок, подтянув колени к груди и обняв их руками. Кайн, пошатываясь, подошел и сел рядом. Шмыгал носом, стирал вновь отворившуюся кровь и смотрел на женщину так, как дети смотрят на красочные рисунки в волшебных книгах сказок.