Василий Купцов - Крутен, которого не было

— Да я и без тебя понимаю, — чуть ли не в подражании наставнику, замахал руками Младояр, потом спохватился, — ну не без тебя, но уже тобой раньше научен, — поправился княжич, — заболел тот лекарь молодой от того, что сам себя убедил — мол, забрал болезнь! А под старость бывалый стал, на него уже такие слова не действовали…

— Да, именно так, — подтвердил лекарь, — но чем поможет твой рассказ Гориполку?

— А тем! — Младояр аж побагровел от злости, — Это для тебя, да для меня — слова просто слова, а для Гориполка — слово может стать Словом! Даже мое! — выкрикнул подросток напоследок.

— Какое слово? Если уж и мои не действуют, а у ведуна для болящего каждое слово — что лекарство…

— Вот возьму и скажу брату, что забираю его проклятие на себя!

— Как? — не понял Иггельд, — Ты хочешь тоже заболеть?

— Да мне все эти проклятия — как с гуся вода! А Гориполк ослобонится…

Иггельд, наконец, понял. Клин клином вышибают. Слова жрецов, требы, обряды — силы не имели, потому — пытались проклятие снять. А юный княжич иное задумал — заклятие не снимать, а перенести на другого. И ведь поверит Гориполк! Точно — поверит. Если поверит — выздоровеет. Сколько сказок, преданий о том, как чужую смерть забирали жены да матери, любимых спасая. А братья-близнецы одну смерть на двоих разделили, но в яви, но в нави через день живя. Но то сказка. А тут — явь. Дельно придумал княжич.

— Надо только не просто сказать о том Гориполку, а обряд, как заведено, провести, — уже вслух продолжил размышлять старый ведун, — давно таких треб не проводили, но не страшно, у жрецов ничего не пропадает, не забывается. Одно только…

— Что?

— Почему ты?

— Я?

— Лучше я на себя возьму, — решил Иггельд.

— Ты — не родня Гориполку, не жена, не мать, не поверит он в действенность, — начал горячо убеждать Младояр, — а я — брат, меньший брат, мне по роду написано старшему помочь, даже жизнь отдать…

— Ты это брось!

— Да я не о том, что мне чего будет, а о том, чтобы с Гориполка тяжесть снять. Ну, подумай сам, если ты, Иггельд, человек чужой, или я, родич — разница есть? Когда все поверят? Ведь не только в брате дело, он сперва тоже от проклятия отмахнулся, а вот как начал в деревеньке народец его убеждать, что все от заклятий Белого Ведуна помирают, как посмотрели на брата жалостливо, что на покойника — так Гориполк и сник, захворал. Надо, чтобы не только брат поверил, пусть бы весь народ начал меня, маленького, бедненького, несчастненького, жалеть, о моей судьбе плакать — вот тогда брат и поправится!

— В твоих словах кое-что есть. Даже очень много чего есть. Конечно же, все смотрят на Гориполка, как на обреченного, от того ему еще хуже…

— А раз я прав, пошли к отцу!

— Подожди, дай разобраться… — Иггельд немного растерялся, он не привык к такому напору со стороны воспитанника.

— Некогда ждать. Придумали — надо делать!

— А ежели князь спросит…

— На ходу сообразишь!

Младояр, схватив наставника за рукав, потащил назад в палаты. Князь, сидевший в полном прострации у постели сына, гневно поднял брови на такую, не к месту, суету.

— Млад дело удумал, — просто сказал Иггельд, — Гориполка это излечит.

— Излечит? — до отчаявшегося отца таковая весть дошла с трудом, — Говори!

— Меньший брат заберет проклятие старшего на себя. Проведем обряд…

— Как это? — растерялся князь.

— Есть такое, точно есть, хоть и редко делается, — пытался убедить князя ведун, — близкий родственник, или человек любящий, они могут забрать и проклятие, и для самой Смерти себя в подмену предложить…

— Ты что?! Хочешь, пусть бы у меня умер не один сын, а два?! — вскричал Дидомысл.

— Гориполка этот обряд спасет, точно поправится, уверен.

— А Младояра?

— Он уже почти ведун, справится и с болезнью, и с заклятием, для него такое Слово — просто слово, и не боле!

— Справится… — подивился князь, мгновенная вспышка гнева ушла, Дидомысл обдумывал предложенное, — Так говоришь, справится с заклятием?

— Жизнью клянусь!

— Твоей жизни всего ничего, может быть, и осталось, ты же старик, а Млад — мальчишка, ему еще жить и жить, — в голосе князя больше не чувствовалось гнева, — значит, говоришь, заклятие на него не подействуют?

— Да с меня все — как с гуся вода! — вклинился в разговор Младояр.

— А ты чего скажешь? — спросил князь у лекаря.

— Насколько я изучил Младояра, зная его, как ты помнишь, князь, с момента извлечения на свет, на него такие заклятия не подействуют. И, вообще, защищен он от разной волшбы, есть такое поверье…