Александр Зайцев - А-Прогрессор

Но почему он так трясся и вообще выглядел так, будто был полностью уверен в отказе? Чего сложного-то, взял и выпустил, пусть погуляет недельку-другую. Где-то тут явный подвох. И, судя по тому, как напряженно следит за мною двенадцатый, он боится, что передумаю. Значит, есть повод передумать, и повод весомый. Голова, голова, полная знаний, выдавай ответ! И, о чудо — ответ всплыл из глубин сознания.

Все, что натворит вышедший «на прогулку» дьявол, все это ляжет на чаши Весов. И неважно, знал ли регионал о действиях его или нет, Весам это без разницы. А что может натворить дорвавшийся до мира живых бывший тысячелетия в аду дьявол?! Я думаю, ой как много. Убийства, удовлетворение телесных желаний — и это тот минимум, что приходит в голову сразу. Весы качнутся — и качнутся неслабо. Ой… А стоит моя задумка этого?

Причем я мог взять с Астриумиса любое обещание. Он честно и с радостью пообещает что угодно. Вести себя тихо, не высовываться… Но вот беда — у дьяволов, кто давно не ступал на поверхность, от мира живых ехала крыша. И они срывались с катушек. Потом, конечно, их наказывали, но Весы уже были отклонены.

— Боюсь, что я погорячился со своим поспешным согласием.

Надо искать другой способ добычи золота. Эта цена была неприемлема.

— Ваше величие! — Астриумис чуть не падает на колени передо мной. — Я, я любое наказание приму, если оступлюсь! — Ага, примешь. А у меня и так девятнадцать единиц отклонения чаш от предполагаемого вмешательства. И в моих дальнейших планах довести этот дисбаланс до тридцати. И это личными действиями! А не «благодаря» чокнутому чешуйчатому. Тридцать единиц — это тот предел, который я посчитал приемлемым, дальше может начаться необратимый процесс.

— Увы. Но мы не договорились.

— Я никому на глаза даже не попадусь!

— А зачем тебе тогда в мир живых, если ты будешь избегать общения с людьми?

Он сам верит в ту лапшу, что мне мотает на рога?

— Я по рыбалке соскучился. С удочкой на берегу посидеть. — Он очень правдоподобно вздохнул. — Зачем мне люди? Я всего полсотни лет как дьявол. По людишкам соскучусь еще не скоро!

— Вот как. — Если он всего пятьдесят лет назад был живым, то… То вполне может сдержать свои внутренние порывы и не сойти с ума. Рыбалка, надо же! — Ты же понимаешь, что с тобой будет, если сорвешься?

— Понимаю. Но не сорвусь. Я надеюсь, что подобная сделка будет не единственной.

И эти слова заставили меня ему поверить. Ведь дальнейшее сотрудничество возможно, только если он сдержит слово.

— Договорились.

И в знак заключения сделки мы пожали друг другу хвосты…

Так, в мире Принциса, на острове Арках, недалеко от границ Йомского герцогства, началась золотая лихорадка. Добытое чертями золото превращалось в самородки и золотой песок, чтобы затем быть «раскиданным» по быстрой речушке без названия, которая впадала в полноводную Апсиру. Подкинуть, что ли, местным название для этого бурного потока? Думаю, имя Клондайк будет в самый раз.

Ох! Золотая лихорадка, охватившая сперва герцогство Йомское, а потом все королевство, буквально через два года поставила на уши весь остров! Рабы республики сбегали от хозяев, крестьяне снимались с мест. Солдаты бросали службу… Даже были монахи, не сумевшие справиться с искусом золотом.

Церковь встала на дыбы. Но, увы, весь ее авторитет оказался недостаточным, чтобы побороть желание людей к быстрому обогащению. Даже меня, который рассчитывал многое извлечь из этой авантюры, результат шокировал. Души «полноводным» потоком потекли с аркахских земель в ад. Счетчик мерно перелистывал страницы, равномерно, как в замедленной съемке, цифры сменяли одна другую.

Это было приятным бонусом к изначальной задумке. Но случившееся помутнение в головах людей меня изрядно напугало. Не было в планах такого буйного ажиотажа. Расчет был на то, что несколько ватаг, храня секрет, будут мыть золото на берегах северной реки. А золотой песок и самородки станут вливаться в экономику Йома как ближайшей «цивилизованной» земли. «Храня секрет» — ага… Как я мог быть столь наивным. Нет, разумеется, кто знал о найденном золоте, старались сберечь эту тайну. Очень старались, до первой кружки эля, выпитой в таверне.

Отпилите мне рога! Весь мой хитроумный замысел по возвышению Кагра мог накрыться медным тазом по причине людской алчности. Йом буквально затопило людским потоком. Руководство республики было в ярости. Но объявлять войну было некому! Прииски находились в диких землях. Они могли захватить Йом и использовать герцогство как плацдарм. Винилюдс, конечно, предпринял подобную попытку. Даже две. Первая была обходная. Занять сперва прииски, проведя легион через северные леса, и оттуда нанести удар по герцогству. Увы, как и в земной истории, легион — эта безупречная дисциплинированная машина войны, — оказавшись в дикой лесной местности, где не было возможности воевать плотным строем, оказался нежизнеспособным. Да, солдаты прорвали ожесточенное сопротивление диких племен, которые решили, что республика начала захват их земли. Да, они отмерили своими сандалиями многие километры по бездорожью и лесным буреломам. Да, они, в конце концов, добрались до приисков. Но чтобы разогнать легионеров, которые совершили подвиг такого перехода, Бельграну не пришлось даже созывать ополчение. Их банально перерезали старатели. Да, да, обычные вчерашние крестьяне, рабы, ремесленники, охотники и прочие. Их было даже ненамного больше, чем дошедших до приисков легионеров. Но настолько была велика их ярость, вызванная тем, что их планы обогатиться собирается отнять республика, что… дисциплина, воинское умение — все уступило алчности и ярости простых людей.