Павел Марушкин - Земля негодяев

— В госпиталь заезжать не будем, адрес я и так знаю…

— Откуда?! — удивился Костик. — Только не вешай мне лапшу про знакомого резидента ФСБ!

— У меня свои источники… — ухмыльнулся Сан Саныч.

— Темнишь! — укоризненно покачал головой лейтенант.

— Важен результат…

До нужного дома доехали быстро. Милиционеры тихонько поднялись по скрипучей лестнице, и Гаргулов постучал в дверь. Никто не отозвался, лишь полоска света под дверью сделалась тусклой — словно там, внутри, прикрутили фитиль лампы. Костя показал Сан Санычу на лестницу и пошевелил пальцами, изобразив спускающегося человечка. Поняв мысль напарника, капитан вздохнул, развернулся и, нарочито громко топая, принялся спускаться вниз. Выждав немного, Костя слегка отступил — и с разбегу врезался в хлипкую преграду плечом. Петли не выдержали. Дверь влетела в квартиру, лейтенант, не удержавшись на ногах, — тоже. Пшелвдупский, как ошпаренный, отпрыгнул в угол, выхватил из-за пазухи револьвер и навел его на незваного гостя.

— Не двигаться!!!

— Дуру-то убери, — посоветовал Гаргулов, в свою очередь беря фельдшера на мушку.

Пшелвдупский облизал пересохшие губы. Ствол его «кельта» ходил ходуном, в глазах плескался ужас. Возможно, все обошлось бы без стрельбы — но карты неожиданно спутал Костя. Лейтенант шагнул к кровати и легонько потряс Адриадакис. Голова девушки безвольно мотнулась, остановившийся взгляд уперся в потолок.

— Ты чего с ней сотворил, гад?! — рявкнул Костя, разъяренным медведем нависая над тщедушным фельдшером и тем самым перекрывая Гаргулову сектор стрельбы.

— Стоять!!! — голос Пшелвдупского сорвался на визг, и почти сразу хлопнули два выстрела.

Сан Саныч рванулся вперед. Время послушно замедлилось. Он ужом проскользнул мимо заваливающегося набок Кости, поймал неторопливо разворачивающийся в его сторону ствол и что было силы рванул вверх… Третий выстрел показался ему просто оглушительным. В ноздри шибанула пороховая гарь, с потолка посыпался мусор. Пальцы Збышека хрустнули. Фельдшер тоненько завыл от боли. Гаргулов отобрал у него револьвер, сбил с ног и, сноровисто заломив руки за спину, связал их собственным поясом Пшелвдупского. Только после этого Сан Саныч позволил себе обернуться.

Костик сидел на полу и, морщась, зажимал бок. На ткани расплывалось темное пятно.

— Сильно задело? — прохрипел капитан.

— Да не, ерунда… Похоже, по ребру скользнуло. Шкуру только попортил, сволочь…

— А вторая?

— Он только один раз попал, — криво усмехнулся лейтенант. — Как с такого расстояния можно промазать — ума не приложу… Что там с Адриадакис?

Сан Саныч подошел к топчану.

— Похоже, под наркотой твоя разлюбезная… Эй, как тебя там… Бздышек! Признавайся, чем ее опоил!

— Меня зовут не Бздышек! А Збышек! — с ненавистью проскрипел Пшелвдупский.

— Мне-то один хрен… — пожал плечами Гаргулов. — Так что ты ей дал?

— Не твое дело!

Капитан подобрал с пола револьвер фельдшера и, откинув ствол, аккуратно повыдергивал высунувшиеся из гнезд патроны.

— Не мое, значит… Кость, ты как — идти можешь?

— Вполне…

— Вот и хорошо. Возвращайся в машину и жди меня там.

— А ты? — непонимающе нахмурился лейтенант.

— А я следом. — Гаргулов задумчиво покрутил «кельт» на пальце. — Надо только один вопрос решить.

— Я все равно тебе ничего не скажу, понял, pśа krev?! — проскрежетал Збышек.

— Да неужели? А мушку ты зря не спилил, ох, зря…

Не успел Костя дойти до паромобиля, как ночь разорвал долгий, протяжный вопль. Спустя короткое время появился Сан Саныч: капитан тащил бесчувственную Адриадакис, перекинув ее через плечо.

— Ну вот, сейчас… В госпиталь поедем! — пропыхтел Гаргулов, устраивая девушку на заднем сиденье. — Короче, с ней ничего страшного… К завтрему отлежится, голова только болеть будет… Я тут у Пшелвдупского аптечку экспроприировал, на вот, перевяжись.

— А сам он где?

— Да там и валяется, я его только связал получше… Кого-нибудь из Адораблевых встретим по пути — пускай забирают…

— Саныч, а чего ты с ним сотворил, а? — осторожно поинтересовался лейтенант. — Неужели и впрямь, э-э… Засунул?

— А как же, — невозмутимо отозвался Гаргулов. — Еще и провернул.

— Провернул?!

— Ага.

Костя принялся смеяться, держась за раненый бок.

— Ох, е-о-о… Саныч, но це ж не метод для гуманной российской милиции!

— Ага! — с готовностью согласился Сан Саныч. — Для гуманной — совершенно не метод.