Татьяна Ставицкая - Московская плоть

– Заткнись… – просипел он в трубку, – заткнись и никуда с этим не суйся!

И Фофудьин отключил телефон.

Но журналиста распирало. Архив жег руки. Держать язык за зубами было выше его сил. Да и деньги требовалось срочно выдушить из кого-нибудь, ну просто кровь из носу.

Чертыхнувшись, Передельский набрал заветный номер начальника отдела расследований медиа-холдинга «Финансы Больших Кучек». «Большими Кучками» Москва оборачивалась к тем, кто придерживался традиционной, ортодоксальной теории ее возникновения на земле боярина Кучки и знать не знал ни о каком Мосохе. Передельский все же решил не светить пока находку, на которую так странно отреагировал первый собеседник, а завлечь редактора актуальной и перспективной, как ему казалось, темой.

– Кто? – грозно спросил редактор.

– Свои, Фрол Семеныч, свои! Это я, Петя Передельский, корреспондент «Московских слухов».

– Чтоб ты скис, Петя Передельский! Тебе что, рабочего дня мало? – разозлился редактор.

– Так не бывает же вас днем… эта… на рабочем месте… – попытался оправдаться Петя, стоя в трусах на своей кухне и наблюдая за секундной стрелкой часов. На плите варилось в кофейной джезве яйцо.

Простое и привычное занятие постепенно примиряло журналиста с новой действительностью, так потрясшей его накануне. К нему понемногу возвращалась обычная здоровая наглость.

– Конечно, где тебе знать мое рабочее место? – гневался редактор, почесывая шерстистую грудь.

– Не скажите, Фрол Семеныч, в «Трех пескарях» я тоже вас искал, – выказывая осведомленность, вдохновенно врал настырный Передельский.

– Короче! – потребовал окончательно проснувшийся редактор.

– Э… так это, денег мне надо. Грант на журналистское расследование. Срочно!

– Много? – Было слышно, как редактор зевнул.

– Много, Фрол Семеныч. Расследование связано с риском для жизни. Вы даже представить себе не можете фигурантов расследования… – Передельский подхватил с плиты бурлящую джезву и сунул ее под струю холодной воды. Теперь можно было сосредоточиться на разговоре целиком и полностью.

– Так риск – для жизни фигурантов? – сострил редактор.

– Для моей, Фрол Семеныч, для моей жизни! – пафосно заверил Передельский. – Велите выдать завтра первый транш. Заявление с обоснованием я в вашей бухгалтерии оставлю.

– И во сколько ж ты оценил свою жизнь, Петя? И что расследовать собираешься?

– Мировую финансовую систему, Фрол Семеныч. – Передельский ловко увернулся от озвучивания суммы. На слух она выглядела совсем неприлично. И даже скандально.

– Всю? – тоненько залился смехом редактор.

– Всю! – выдохнул корреспондент. – Я ее, заразу, уже шесть лет наблюдаю и анализирую. Пришло время предъявить общественности злоупотребления.

– Боюсь, такое расследование мне не по карману. Ты уж прости, Петя Переделкин… или как там тебя?.. – давился смехом редактор. – А смету расходов ты составил?

– Конечно!

– Интересно… интересно будет взглянуть… – Редактор утер набежавшую слезу. – Ну, все, я уже сплю, Переделкин. Пока, пока…

– Я архив Ундольского нарыл! – не выдержал и крикнул вдогонку Передельский, но Фрол Семеныч его уже не слышал.

Со словами: «Где они таких придурков берут?» – начальник отдела расследований медиа-холдинга «Финансы Больших Кучек» подмял поудобней подушку, улыбнулся незримому Пете и подумал о том, что завтра ему будет чем партнеров по покеру развлечь.

А корреспондент, дунув предварительно в рюмку, на тот случай, если она запылилась, плеснул туда водки, нарезал тонкой стружкой извлеченное из морозилки сало, помыл от плесени и нарубил кружочками последний соленый огурчик, красную луковку – кольцами, разложил нарезанное мозаикой по лаптю бородинского и под все это дело стал есть ложечкой яйцо, виртуозно сваренное всмятку. С тех пор как он вылетел из родительского гнезда, мама всегда умоляла его хоть раз в день есть горячее.

Сладкая мечта о «Москве для москвичей» родилась еще в библейской голове основателя Москвы – Мосоха, именуемого в комьюнити по-домашнему Дедом. Но то ли патриарх так и не смог придумать способ ее реализации, то ли ему не хватило политической воли, то ли вмешались чьи-то злые козни – в общем, затея с треском провалилась. Возможно, именно это обстоятельство – крах идеи – и послужило истинной причиной его добровольного ухода. Не каждый в столь почтенном возрасте сможет достойно пережить подобный конфуз – немочь, препятствующую свершениям. А без свершений и идеалов что за жизнь?