Маргит Сандему - Вьюга

Он вспыхнул.

– Может быть, мы не для них все это предприняли?

– Об этом мы ничего не знаем, – провокационно произнесла Виллему. – Не так ли?

Он закрыл глаза.

– Они лежат и умирают, я уже говорил. Сдирают кору с деревьев, тем и питаются. Едят червей и гусениц, живущих под корой.

– Они не одни здесь в окрестности, – сказала Виллему. – Никлас и Ирмелин, возьмите эту корзину с едой и идите в Черный лес. Тем временем я позабочусь об этом крикуне.

Эльдар попытался подняться.

– Вы не пойдете туда! Вам нечего там делать!

– Хорошо, тогда мы подождем тебя. Так… Лежи спокойно, мы стянем с тебя сапог!

– Не трогайте меня. Неужели вы причинили нам недостаточно зла?

Никлас сказал:

– Глубоко сожалеем о смерти твоего родственника. Мы нашли его в лесу. Работники в Гростенсхольме не получали приказа стрелять в вас.

– Ему хорошо, – фыркнул Эльдар. – Ему сопутствовала удача. Я потерял сейчас из-за вас правую руку. От вас всегда исходило одно лишь зло.

В глазах Виллему блеснула решительность.

– Теперь послушай меня, ты, упрямый козел! Мой прадед вынес в суде смертельный приговор твоему прадеду за кровосмесительство. Это случилось пятьдесят лет тому назад! Как ты думаешь, есть ли смысл возвращаться к этому сейчас?

– Он сделал больше. Отнял у нас хутор.

– Неправда. Тебе хорошо это известно. Твой прадед довел до такого упадка хутор, что его пришлось пустить с молотка. К этому мой прадед не имел никакого отношения. Он разве не вернул вам Черный лес, чувствуя грех твоего прадеда перед безвинной семьей? Ваши крестьяне взяли себе хутор!

– Самое меньшее, что он смог сделать. Но мы оказались подчиненными Гростенсхольму, не забывай этого. Мы, которые раньше были свободными земледельцами. Он знал, как унизить нас.

– Ты так несправедлив по отношению к чудесному прадеду Ирмелин и моему, Дагу Мейдену, что я не в силах ответить. Подыми ногу!

– Ни за что в жизни. Убирайся!

Виллему вспыхнула, словно бочка пороха.

– Подыми ногу, обреченный идиот, – крикнула она так, что весь лес ответил ей ревом. Одновременно она подняла его ногу и рывком стянула с нее сапог. Эльдар закричал от боли и злости.

Кровь вылилась из сапога. Вся его нога была покрыта спекшейся коричнево-красной кровавой коркой.

Ирмелин принесла воды из близлежащей долины и обмыла ногу так, что они смогли увидеть рану, Эльдар больше не сопротивлялся; его оставили силы. Он лежал расслабленно на спине, стараясь переносить боли, проклиная своих спасителей.

Никлас уже несколько лет побаивался показывать кому-нибудь свои исцеляющие руки, он не хотел стать объектом паломничества и поклонения. Не желал он возлагать свои руки и на покрытые шрамами ноги Эльдара, пока девушки перевязывали его раны. Этот брюзга должен спасти себе жизнь без исцеляющих рук Никласа.

Когда кровотечение было остановлено и рана перевязана, они подняли Эльдара на ноги.

– Опирайся на меня и на Никласа, – сказала Виллему.

– К черту!

В этот момент Виллему отпустила его. Он тут же рухнул и улегся на землю, посылая ей проклятия.

Пока двое других снова поднимали его, Ирмелин сказала:

– Я тебя не видела давно.

Он зашипел, подобно капле воды, упавшей в костер.

– Неважно. Я уезжал на несколько лет.

– Провел их в тюрьме? – спросила Виллему с ехидством в голосе.

В ответ она увидела, как блеснули его узкие глаза.

– Представь себе, нет! А тебе не приходит в голову, что я должен был позаботиться о младших в семье, пока они не выросли? Вы, избалованные сопляки, о таком видимо и не слышали! Потом вынужден был вернуться домой. Туда, где служил, пришла такая нужда, что еды на всех не хватало. И что же я нашел дома? Умирающих! До которых никому не было дела.

– И тогда ты почувствовал, что имеешь полное право на воровство? Неужели не было бы проще прийти и рассказать, как обстоят дела?

Эльдар остановился. Выпрямился и, посмотрев на нее сверху вниз, сказал:

– Неужели вы никогда не понимали, что значит быть человеком с хутора Черный лес?

– Ну, конечно, – резко произнесла в ответ Виллему. – Гордость, высокомерие и наплевать на остальных!

Какое-то мгновение она видела в его глазах нечто иное – усталую горечь и смирение.

– Нет, – сказал он тихо, – нет, вы чего-то не понимаете.

К своему удивлению, она не нашла, что сказать в ответ.

В этот момент между деревьев мелькнули небольшие строения Свартскугена.

Виллему никогда не была здесь, только видела хутор издалека с заросшей можжевельником горной гряды. Хутор был неплохим, по размерам превосходил другие хутора, но он принадлежал Гростенсхольму, а это значило, что жившие здесь люди изредка обязаны были отбывать поденщину в поместье. Однако они редко выполняли эту свою обязанность, и Мейдены, если бы пожелали, имели полное право выбросить их из принадлежавшего им дома. Но Мейдены этого не делали. Лишать людей дома было не в их обычае.