Андрей Завадский - Путь

В этом человеке все казалось странным, все настораживало, начиная от неожиданного появления и заканчивая тем, что он не назвался. Джованни понял только, что этот волшебник точно не из Келота, поскольку в этой стране еще не отыскался чародей, способный столь нагло вломиться в жилище самого Ризайлуса. Но лакей, стараясь сохранить самообладание, пригласил его в дом, не смея отказать могущему быть весьма опасным гостю, сам же направившись в зал для фехтования, из-за плотно затворенных дверей которого раздавался звон клинков.

Слугу не сразу заметили, и несколько мгновений он мог наслаждаться танцем двух мастеров, тщетно пытавшихся поразить друг друга затупленными клинками. Звенела сталь, и бойцы невесомо порхали над паркетом, как будто вовсе не касаясь его босыми ногами. Сейчас они лишь играли, словно разучивая какой-то диковинный танец, танец Смерти.

- Мастер Ружеро, - Ризайлус, грудь которого мерно вздымалась, словно это и не он вовсе провел полчаса в стремительной схватке, заметив, наконец, появление дворецкого, сделал знак своему противнику, и тот, опустив клинок к полу, отступил назад. - Джованни, что случилось, - несколько недовольно произнес маг, раздраженный тем, что кто-то посмел прервать его занятия. Однако он понимал, что никогда слуга не осмелился бы потревожить своего хозяина из-за пустяка. Даже королевским гонцам, бывало, приходилось ждать, когда чародей вдоволь натешится игрой клинков или дочитает очередной магический фолиант. - Зачем ты беспокоишь меня?

- Маэстро, - дворецкий согнулся в поклоне, старательно отводя взгляд от лица своего сеньора. - Маэстро, пришел какой-то человек, и он хочет вас видеть.

- Я никого не жду, - сквозь зубы процедил Ризайлус, но, подумав, все же спросил: - Он назвался? Как он выглядит?

- Этот человек сказал, что он - ваш старый друг, - неуверенно вымолвил Джованни. - Он одет в черное, и он создал огонь силой своей магии. Но он не назвал мне свое имя, маэстро, - виновато сообщил слуга.

- Вот как? - протянул чародей. - Занятно. Проводи его прямо сюда, - вдруг приказал он. - Живее, Джованни, поторопись!

Когда дворецкий вернулся в гостиную, неожиданный и весьма таинственный, точнее, пугающий, посетитель бродил по залу, с интересом рассматривая стоявшие на невысоких постаментах возле стен рыцарские доспехи. Кое-кто полагал, что Ризайлус способен заставлять эти латы двигаться, что это его стража, которую маг держит на случай появления непрошенных гостей.

Джованни, прожив в доме мага больше года, сейчас уже не сомневался, что эти латы, весьма дорогие, кстати, не несут в себе ни капли магии, но, тем не менее, на того, кто впервые оказывался в доме чародея, они не могли не производить впечатления. Казалось, могучие воины укрылись в полумраке гостиной, и сквозь узкие прорези глухих шлемов их глаза следят за чужаками, посмевшими явиться во владения могущественного волшебника.

Вообще вся обстановка гостиной, включая и эти латы, и темную драпировку стен, и массивные бронзовые шандалы по углам просторной залы, была призвана внушить всякому, кто переступал порог дома из темно-красного кирпича, неуверенность, подспудный страх. И дворецкий, даром, что провел в стенах этого особняка-крепости не очень много времени, видел, как слетала спесь с напыщенных дворян, как благородные рыцари с опаской озирались по сторонам, бормоча охранительные наговоры себе под нос. Но нынешний гость оказался не из таких, и во взгляде его, в выражении лица можно было прочитать скорее снисходительную усмешку, но ж никак не страх.

Человек в черном камзоле коснулся изящными, ухоженными, точно у музыканта, пальцами забрала глухого шлема, называемого "жабьей головой". Этот шлем в выступающей вперед нижней частью забрала и узкой прорезью для глаз ныне использовался лишь на турнирах, когда всаднику достаточно было видеть только мчащегося прямо на него противника. Шлем и сами латы, непроницаемая стальная скорлупа, весили не меньше ста пятидесяти фунтов, вдвое больше, чем боевые доспехи. Все, на что был способен облаченный в них боец - прямо сидеть в седле и держать копье, утвердив его на специальном крюке-упоре, прикрепленном к левой стороне кирасы. Сбитый с ног, рыцарь в таких латах никогда не смог бы подняться сам.

- Господин, - Джованни окликнул гостя со всей возможной почтительностью, поняв по тону и выражению лица своего хозяина, что к незнакомцу следует относиться именно так, и не иначе. - Господин, маэстро Ризайлус готов принять вас. Он ожидает в фехтовальной зале.