Олег Микулов - Тропа длиною в жизнь

– Ну, уж если Серко тебя признал, значит, живой! Здравствуй, Хайюрр! Они обнялись.

– Р-р-р-р-р!

Аймик опустил глаза и мгновенно встал так, чтобы заслонить собой Ату. Этот странный волк явно не собирался причислять их к своим друзьям. Конечно, в руке копье, и он справится со зверем, но…

– Стой, Серко, не смей! – Вовремя спохватившись, Хайюрр перехватил зверя голыми руками, прямо за уши. – Это друзья, понимаешь? Свои. Свои!

Он усадил волка, несколько раз повторив: «Свои. Это свои!», затем подошел к Аймику и Ате, обнял их за плечи:

– Свои! Понял?

– Р-р-ру!

Волк поднялся, неторопливо, уже без угрозы, подошел к Аймику, затем к Ате, обнюхал, внимательно посмотрел в их лица и, потеряв к ним всякий интерес, вновь принялся ластиться к своему другу.

– Сын мой! И кто же они такие – «свои»?

– Те самые, отец, без которых мы бы встретились только на Тропе Мертвых!

– Аймик… сын Тигрольва, ставший безродным.

– Ата, дочь Серой Совы.

Вождь детей Сизой Горлицы обеими руками пожал руки каждого из них:

– Те, кто спас моего сына, – желанные гости под кровом детей Сизой Горлицы!

Вождь улыбался и смотрел дружелюбно, но Аймик заметил, что при слове «безродный» в его взгляде промелькнула настороженность.

Стойбище детей Сизой Горлицы состояло из нескольких больших жилищ, расположившихся в ряд по левому склону неглубокой, но длинной балки, у выхода ее в речную долину. Эти жилища! Во время своих странствий Аймику уже приходилось видеть подобные – издали, но даже издали они вызывали удивление. Теперь же, впервые рассмотрев их как следует, со всех сторон, Аймик искренне восхищался детьми Сизой Горлицы. Конечно, и они, дети Тигрольва, используют мамонтовые кости при строительстве своих жилищ, пожалуй даже более уютных, чем эти. Но такого количества костей, так тщательно подобранных одна к одной, соединенных в огромный холмовидный каркас, прежде не доводилось встречать! Аймик медленно обходил одно из них, вглядываясь в детали этого удивительного строения.

Основание каркаса образовывала земляная насыпь, припорошенная снегом. Было понятно, что она прикрыла расставленные на затылки черепа мамонтов: из-под земли и снега торчали бивневые пазухи. Некоторые – с бивнями, установленными так, что бивни эти естественно входили в общий каркас. В другие пазухи были воткнуты жерди. Над черепами по всему обводу жилище опоясывал ряд красиво уложенных лопаток мамонта; выше – отдельные бивни и множество рогов северного оленя. Кости эти придавливали собой толстые шкуры мамонта. Даже сквозь снег было заметно, что все это сооружение дополнительно укреплено земляной подсыпкой.

Медленно обходя вокруг этого сооружения, Аймик шевелил губами и загибал пальцы, считая шаги. Ого! Три раза по две руки и еще…

– Любуешься? – Хайюрр весело и, пожалуй, слегка покровительственно хлопнул Аймика по плечу.

– Да-а! И как это все не рухнет?

– Не бойся, не рухнет, – коротко хохотнул Хайюрр. – Дети Сизой Горлицы строить умеют!

Он явно гордился этим умением.

– Вот тут тебя и устроим. Пока с нами жить будешь. На месте брата.

Вход, обращенный к реке, образовывали два бивня. Их тонкие концы в верхней части были соединены в общую дугу куском полой трубчатой кости. Оленья шкура, прикрывавшая вход, была наполовину приспущена, и внутрь проникал дневной свет, вместе с холодом. Аймик заглянул с порога. (Удивительно! Войти можно, даже не пригибаясь.) Стало понятнее, что удерживает всю эту сложную и тяжелую конструкцию: внутренний каркас из жердей… Глаза, постепенно привыкающие к полумраку, различали лежанки, шкуры, какие-то вещи… Одежду, оружие… В центральной части дымились два очага, почти погасшие. Аймик отметил про себя, что жилище как бы разделено на две неравные части, – только не понять, какая из них мужская, какая женская. (Ах да! Хайюрр что-то говорил такое..) И еще отметил: внутри свежо и холодно.

– Что, боишься, замерзнем? – угадал Хайюрр. – Не бойся, к ночи тепло будет. Вы с Атой третий очаг затеплите; нагреем, надышим… Только знаешь, – спохватился он вдруг, – Ата не здесь будет жить, не с нами. В другом доме. С моими женами, с детьми, с другими женами. Таков уж у нас обычай. Ну, пошли за вещами. Дел много, а к вечеру соседи придут. Из других стойбищ. Решать будем, как быть с теми… Оленерогими.

Перед жилищами, подле больших очагов («Почти такие же, как наши общие", – подумал Аймик), собралась вся община. И мужчины и женщины оставили свои дела и возбужденно переговаривались, обсуждая невероятное: возвращение того, кого давно уже успели оплакать, как мертвого. На Хайюрра смотрели с восхищением… а кое-кто и с тайным страхом. (Кто его знает? А ну как все-таки…)