Александр Прозоров - Наследник

Однако, если прислушаться к бормотанию старухи, можно было разобрать очень интересные советы.

— Родовая порча, она штука серьезная, — причмокивая и пришепетывая, рассказывала знахарка, — но при желании и терпении справиться можно и с ней. Токмо сотворить сие выйдет не так просто. Ленточек таковых сразу две надобны будут. Их соком ягодным в разные цвета придется окрасить. Они просительнице в волосы вплетаются и носятся никак не менее нежели половину луны не снимая. По окончании срока девице проклятой пойти к реке следует и найти растущую недалеко от воды осину. В том месте, опустившись на колени, пусть умоется, нашептывая: «Сова умна, днем слепа, из ночи прилетела, на солнце угорела. На ветвях сиди, меня сторожи. Я тут на день, и на ночь, и до крайнего срока, отныне, присно и во веки веков…»

Старуха стряхнула получившуюся волосяную кисть, отложила в сторону, вынула из толстого снопа еще несколько стеблей и продолжила:

— Обряд сей завершив, пусть идет к избранному дереву, ленты свои снимет, свяжет узлом и вплетет в ветки, наговаривая: «Осина, осина, забери себе ленту, с девичьей косы, с чистой души, с белого тела, с родовой крови. Будь красива-прелестна, для черта невеста». Опосля опять к реке, мыться и шептать: «Ты, вода, текла из-за гор, по полям, лесам, лугам широким. Под небом синим, в ночи черной. В тепле грелась, в холоде мерзла, черноту снимала, красоту открывала. Забери, вода, чужое-наносное, глаз черный, слово злое, судьбину горькую, слезы неплаканные. Отныне, присно и во веки веков».

Знахарка распрямилась, повела плечами, горько простонала:

— Тяжко как мне в этой-то плоти. Когда же Мара чашу мою наполнит, глоток последний поднесет? Ни мед, ни горчица костям ужо совсем не помогают. А твои сестренки-то где? На кого оставила?

— Грибы недалече собирают. Грибы, они мясистые. Ввечеру суп с репой сварю, сытыми ляжем. Ныне год грибной. И покушать вдосталь получается, и на зиму насушить.

— И Пленка тоже сбирает?

— Даже лучше Чаруши. Та живая. И поиграться ей хочется, и побегать. А Плене что скажешь, то и делает, пока не остановишь… Нечто и правда избавления от ее недуга не найти?

— На изгнание лихоманок и ломок всяких лучший заговор — это на «волосатика». Ну, тебя я ему уж учила. Сильнее оного нет. Коли не помог, стало быть, нету от недуга спасения. Иные, мыслю, планы у богов на твою сестру. Порушить их тебе не удастся.

— А на меня какие?

— У всех разные, — снова взялась за колотуху ведьма. — Я мыслю силу свою тебе передать и покой обрести долгожданный. Радуница твоя, полагаю, желает тебе мужа хорошего и детишек побольше, боги же могут и славы великой тебе пожелать, звания княжеского и богатства великого. Да токмо помочь тебе им ныне недосуг.

— Так недосуг, что я в старых девках осталась?

— Зато знахаркой получишься умелой. Учение мое тебе легко достается, скоро и сама исцелять, отсушивать и привораживать научишься.

— Не помогает что-то учение сие суженого найти.

— Так ведь для великого успеха и силу надобно приложить великую, умница моя. У кого рана быстрее закроется — у того, кто Карачуна проклянет и рукой на ссадину махнет, у того, кто водицей омоет и тертым желтоголовиком засыплет, али у того, кто мхом закроет и заговор целебный нашепчет? Как полагаешь? От раны похожей кто-то может и вовсе руки или ноги лишиться, а у другого даже шрама не останется. И кому как жить, лишь от тебя, знахарка, зависит.

— Где же взять мне силу для такого заклинания, что мужа мне сможет найти, баб Ягода?

— Копить, милая, копить. Росу полнолунную с одолень-травы собирать, клыки медвежьи в настоях папоротниковых вымачивать, кровь девственную искать, заговоры на зелье каждый вечер начитывать. Чтобы намоленное стояло, накопленное, неодолимое. Чтобы судьбу могло переломить, а не просто к утехам плотским склонить, мужнюю жену из памяти выветрить, сердце горячее охолонить. Привороты-отвороты, грыжа-лихоманка, сглазы, следы — сие все ведовство простое, в любой миг доступное. Для перелома судьбы чародейство могучим, как топор, быть должно. А топор, сама знаешь, поперва из жижи болотной надобно накопать, опосля в кринице пережечь, молотом проковать, в огне горна закалить. Так и здесь выходит…

— Росу полнолунную… — прошептала ученица. — Сколько же лет зелье сие копить надобно?

— Много… Очень много лет, — ответила старуха.

— Ты копила! — поняла молодая женщина. — Это зелье у тебя есть!

— Пока молода была, испытать желала. Но годы перехитрили. Пока изготовила, поняла, что поздно о кусте ракитовом мечтать. Не та стала, чтобы с княжичем юным на пиру гулять, детей рожать, сыновей растить. Опоздала.