Сьюзен Кэрролл - Жена Для Чародея

– У нас с Фитцледжем был сегодня довольно важный разговор. Он считает… То есть я думаю… - Анатоль хрустнул пальцами и закончил: - Не хотите ли познакомиться с моими родственниками?

– Родственниками? - Улыбка Медлин несколько поблекла. - Я думала, они все лежат под полом в церкви.

– По крайней мере, одного следовало бы туда уложить, - пробормотал Анатоль, вспомнив о ненавистном кузене. - Но у меня еще есть живая родня: двое-трое дядей и множество двоюродных братьев.

– О-о, - слабым голосом отозвалась Медлин. Ей бы радоваться тому, что у мужа есть семья, что он не так одинок… но почему тогда смутная тревога охватила ее при мысли о других Сентледжах?

– Я никогда не был близок с родственниками, - продолжал Анатоль, - но, я думаю, должен вас им представить.

– Конечно! Это так естественно.

«А впрочем, - подумала Медлин, - ничего естественного». На свадьбе не было ни одного родственника Анатоля. Прежде он даже не упоминал об их существовании. Почему?

Медлин прогнала прочь тревожные мысли. Главное, что Анатоль сказал ей об этом сейчас. Быть может, это первый признак того, что он готов делить с женой не только постель, и Медлин ухватилась за это предложение с жадной радостью голодного воробья при виде хлебных крошек.

– Надо пригласить ваших родственников в замок, - сказала она. - Устроим ужин, не торжественный, а чисто семейный.

– Ужин? - переспросил Анатоль с таким видом, словно она предложила устроить коронацию. - Вы умеете принимать гостей?

– Конечно! Я всегда устраивала для матери обеды и приемы.

Медлин умолчала, что, после того как приготовления бывали закончены, мать часто просила, чтобы дочка не выходила к гостям. Слишком часто, мол, она говорит невпопад и не тому, кому нужно. Ну да один-то вечер она сможет последить за собой!

– Хорошо, - неохотно согласился Анатоль. - Я распоряжусь, чтобы мою родню вызвали в замок Ледж.

– Пригласили, милорд, - с мягкой улыбкой поправила Медлин. Анатоль недоуменно взглянул на нее, но потом кивнул.

Однако когда Медлин умчалась, окрыленная надеждой, все его сомнения вспыхнули с новой силой.

Уже много лет никто из родни, кроме преподобного Фитцледжа, не переступал порог замка Ледж. В последний раз Сентледжи собрались здесь в день смерти его отца… и этот день обернулся для Анатоля сущим кошмаром. Он едва не убил Романа, а потом кричал диким голосом, чтобы все убирались к черту и оставили его наедине с горем.

В памяти смутно остались участливые лица, добрые глаза, сочувствие, которое Анатоль отвергал. Он всегда искал утешения только в одиночестве. Многие годы он держался от родни особняком, если не считать случайных встреч во время прогулок или в деревенском трактире. Вызванные или приглашенные - как бы на этот раз родственники не послали к черту его самого! И как он объяснит это Медлин? Черт бы побрал Фитцледжа с его советами! Дурные предчувствия одолевали Анатоля, когда он, тяжело ступая, поднимался по лестнице, вдобавок, еще не дойдя до дверей своей спальни, он ощутил чужака - человека, не принадлежавшего к постоянным обитателям замка.

Он нахмурился, сосредоточил мысленные усилия на расплывчатом образе. Молодая особа, судя по всему, одна из тех вертушек, которых приволокла в замок Медлин. Девушка притаилась на темной площадке лестницы для слуг.

Анатоль не любил, чтобы за ним подсматривали, а также не любил слуг, прячущихся от хозяина. Он приказал:

– Эй, девушка, немедленно выходи!

Послышался сдавленный выдох, потом на свет вышла молодая женщина. Сначала Анатоль увидел только белый фартук, повязанный поверх серого платья. Потом служанка неохотно приблизилась, и свет упал на ее лицо. Легкие светлые кудри, выбившиеся из-под чепца, лишь подчеркивали трагическое выражение, казавшееся неуместным на столь юном лице.

Анатоль застыл, вглядываясь в худое востроносое лицо, которое в последний раз видел у могилы Мэри Киннок. Тогда оно было залито слезами.

«Вы убили ее! Навели на нее порчу! Сказали, что она умрет, и вот она умерла!»

Анатоль тогда стоял, опустив голову, не пытаясь оправдаться. Его переполняло безотчетное чувство вины, горького сожаления. Порой он смутно подозревал, что девушка права.

Он отступил на шаг, словно Бесс Киннок все еще изливала на него поток обвинений.

– Что ты здесь делаешь, девушка?

– Пришла взять одежду для хозяйки, сэр.

– Я имел в виду - почему ты здесь, в замке?

– Мне велели прийти, потому что хозяйке нужна была горничная. И она оказалась так добра, что взяла меня. Если только… - Во взгляде Бесс читались и страх, и вызов. - Может, вы не хотите, чтобы я у вас служила?