Вера Камша - Темная Звезда

– Мне не нравятся убийства, – рассеянно откликнулся Рене.

– В самом деле? Если мне не изменяет память, только в Оленьем Замке ты оставил две дюжины трупов.

– Это другое дело. Я защищался.

– Для тех, кого ты убил, был важен результат. И в истории с Иланой важен результат, Ты ведь не хочешь войны с Таяной, и ты думаешь, как уничтожить Годоя. Огонь надо гасить огнем, и, кстати, не забывай, что твой ребенок – законный наследник Таяны.

– Я в этом вовсе не уверен. Мы ведь не знаем ничего, кроме того, что королева исчезла и что она беременна.

– Лгать самому себе – занятие недостойное, – Жан-Флорентин переменил позу и теперь сидел почти по-человечески, закинув ногу на ногу, – ты прекрасно знаешь, что Стефан не вступал в интимные отношения с Герикой, так же, как и король Марко. Кроме того, Герика не такая женщина, чтобы иметь себе мужчину для удовольствия.

– Ты-то откуда это знаешь? – вздохнул адмирал, в который раз не зная, злиться ему или смеяться.

– Я хорошо разбираюсь в женской психологии. Только мозг, не обремененный специфическими эманациями, – Жан-Флорентин с удовольствием выговаривал мудреные слова, ничего не значащие для его собеседника, – может оценить схему поведения мыслящего существа. Вот принцесса Илана, безусловно, пока не получит тебя, будет весьма неразборчива в своих интимных связях. А Герика слишком пассивна и равнодушна.

Разумеется, если бы кто-то проявил к ней настойчивый интерес, она бы уступила, но такое, если и произошло, то после нашего отъезда, а забеременела она раньше.

– Хорошо. Убедил. Я – отец ребенка, хоть я только выполнил просьбу короля Марко.

– Правильно. Он хотел любой ценой сохранить династию, и ты должен довести его дело до конца. То есть найти этого ребенка, вырастить его и передать ему его державу в достойном виде, а для этого тебе надо победить Михая и присоединить Таяну, что, опять-таки, легче всего сделать с помощью Иланы.

– Что ты предлагаешь?

– Написать ей, что ты ее прощаешь, что понимаешь ее чувства, но что она сама была виновата, заговорив с тобой не о любви, а о политике. Вырази сожаление, что будущий король Эланда (ей это понравится) и жена регента Таяны – теперь непримиримые враги, и намекни, что если бы не ее замужество, все можно было исправить... Да, передай ей на память какой-нибудь пустячок – кольцо или кинжал... Мне кажется, этого будет достаточно ..

– Нет, Жан-Флорентин, – герцог говорил очень серьезно и грустно, – из этого ничего не выйдет. Может, у кого-то на обмане и вырастает хороший урожай, но я не из их числа. Каждому свое. Я никогда не смогу воспользоваться женщиной, чтобы победить мужчину. И я никогда никого не подтолкну к убийству из-за угла.

– Но ты хотя бы понимаешь, что своим отказом убьешь множество людей?! Одно твое письмо могло бы предотвратить войну.

– Не могло бы. Если бы речь шла просто об амбициях Михая Годоя, то, возможно, убив его, мы остановили бы колесо... Тогда, наверное, я воспользовался бы твоими советами. Но разве ты сам не понимаешь, какие силы пришли в движение? Мы бы и с тобой, и с Сумеречной, и с Романом никогда бы не встретились. А если бы и встретились, никогда бы не объединились, если бы не угроза всему миру, – герцог говорил словно бы сам с собой, а Жан-Флорентин, как ни странно, даже не пытался его перебивать. – Если Михай погибнет, это будет означать одно – прячущиеся за его спиной силы откроют свое лицо и набросятся на нас раньше времени.

И не Илане их остановить. Теперь ребенок. Я до сих пор не знаю, что с ним связано, но эта тайна еще не раз станет у нас на пути. В том, что Стефан отказался от Герики, в том, что Марко взял ее в жены, а потом отдал мне – во всем этом был вызов судьбе, попытка перескочить рифы по большой воде, но удалась ли она? Не знаю, что и думать...

Знаешь что, – Рене улыбнулся, – давай-ка займемся тем, что за нас никто не сделает, а всю эту магию оставим Роману и его приятелям. Прежде чем спустить на Арцию всяческую нечисть, хозяева Годоя попробуют развязать обычную войну, и вот тут-то мы их и встретим. Мы должны продержаться, пока Роман не найдет Проклятого. И мы продержимся! – Рене стукнул кулаком по столу.

– Я уважаю тебя, герцог, – отозвался после долгого молчания философский жаб, – тебя нельзя не уважать! Теперь я понимаю, почему ты избран, и, как никогда, уверен, что именно твоя любовь спасет мир.

– О, великомученик Эрасти и вся кротость eгo!

То ли сердце грохотало, как копыта, то ли, наоборот, копыта колотили по земле, как готовое разорваться сердце. Будь под нами обычные лошади, мы бы уже были во власти белого чудовища, но Топаз и Перла держались. Я навсегда запомнила эту скачку по пахнущей осенним дымом дороге. В спину светила луна, мимо проносились деревья, под ногами коней звенела подмерзшая земля, а сзади неумолимо приближалось нечто ужасное, несущее даже не смерть, ибо смерть еще можно встретить с гордо поднятой головой.