Сергей Радин - Пойманные сном

Шишики снова оседлали волков, сидя между их ушами и время от времени выглядывая из-за них, чтобы увидеть друг друга. Больше всего они жалели, что у Романа с собой нет гитары. Они-то давно знали о чудодейственной силе его задумчивых наигрышей, возвращающих здоровье.

Если бы не груз в сумке, Ксандр с Леонидом давно бы мчали Лёхина по стене к месту встречи. Но Вертушинка строго-настрого предупредила: груз и Лёхин - части одного целого!.. Вот и плелись, то и дело останавливаясь и поджидая профессора и Павла.

Ближе к казарме их заметили. Дело пошло легче: навстречу помчались стражники и, выяснив, отчего такая черепашья скорость, стали сменять "грузчиков" каждые десять шагов. По лестницам быстро и без хлопот перенесли Лёхина в дом. Не сразу, но сообразили поставить на лестницу, которая служила воздушным мостом, ещё одну, поменьше, а на ней укрепить сумку с сосудом, после чего осторожно втащить маленькую лестницу с поклажей в окно.

Олег первым заметил, что, когда Лёхина положили на лавку и над ним захлопотала Малуша, городские стражники будто опустили плечи и головы, пряча глаза, в которых застыла чёрная безнадёга. В какой-то мере Олег понимал их: человек, который выглядит так страшно, как Лёхин, вряд ли может спасти Каменный город.

Но вот Малуша отошла от лавки…

Лёхин пошевелился - и сел. К нему подлетела невидимая для всех, кроме Соболева, Вертушинка и велела:

- Бери давай сумку - и пошли!

Лёхин, сонный, явно ослабленный, вяло посмотрел по сторонам. Ни с кем не встретился глазами, будто не видел никого. Взгляд остановился на сумке рядом с лавкой.

Лёхин встал, легко - на глазах онемевших людей - поднял сумку и пошёл за Вертушинкой.

Стражники открыли ему люк на лестницу.

Даже находясь в странном подобии беспамятства и плохо воспринимая действительность, Лёхин всё же уловил их сомнение и неуверенность.

Он не помнил, как попал сюда, в толпу народа, среди множества лиц которой оказались и знакомые. Но эти знакомые будто прятались за прозрачной завесой, и он боялся даже обратиться к ним, неуверенный: а вдруг так и надо? Сейчас он понимал лишь одно: ему плохо, как будто он только-только выходит из гриппозного состояния, поэтому реальность вокруг него плывёт. Он помнил, кто такая Вертушинка, и знал, что должен подчиниться её указаниям. Поэтому он беспрекословно спустился по лестнице и встал у её подножия.

Вертушинка вихрем промчалась вокруг лестницы и человека и снова скомандовала:

- Ладонь вытяни!

Он ещё посомневался. Одна рука занята сумкой, второй бы остаться свободной для меча, в случае чего. Но безапелляционный тон вихорька снова заставил подчиниться. И Лёхин протянул руку, а Вертушинка вскочила на ладонь. И - внезапно вечный двигатель замер, превратившись в ветку вербы с пушистиками.

Взглянули с плеч Шишики, одобрительно проскрипели что-то и снова попрятались ближе к пушистому отвороту плаща. Странно, что к аграфу они теперь и приближаться не хотели… Лёхин сжал прохладную ветку - и полностью пришёл в себя. Теперь он знал всё. И как маленькие металлические человечки вырвали у него кнут и яростно накинулись на плеть, как собаки на кость, разорвав её, изжевав в клочья. И как подоспели горожане во главе с Соболевым, добивая тех, кого отгоняли от него друзья. И как голодает город, хотя последняя вылазка профессора за продовольствием оказалась очень удачной… В своём непонятном состоянии он словно сунулся головой в невидимое облако информации.

Шаги по скрипучим деревянным половицам мягкие, сторожкие - охотничьи. Все помещения по бокам длинного, гулкого из-за пустоты коридора закрыты. Но Лёхин с проснувшейся насторожённостью приглядывался ко всем дверям.

Теперь же, вспоминая всё, что неосознанно видел, пока спускался на первый этаж, он снова припомнил понурившихся стражников. Кажется, они не верили, что человек, выглядящий больным, может добиться хоть чего-то… Он поднял руку прямо перед собой. Кажется, рукав его богатой одёжки для маленького настырного народца стал крышкой пирога. Сплошь в лохмотьях, а кожа под ним искусана до еле заживающих кровоподтёков. Вторую руку он рассматривать не стал.

Они пришли в Каменный город под утро, когда здешнее солнце всходило. Сейчас, стоя в пустынном помещении, он чувствовал в волнах сквозняков прохладные и тёплые струйки. Наверное, день в разгаре.

Дверь, за которую он однажды уже выходил, не закрыта полностью. Из проёма веет мягким светом и теплом. И непрестанным шелестом змеиной кожи и шипящим пересвистом. Лёхин задумчиво провёл веткой вербы, её пушистиками, по щеке. Так же задумчиво засунул её в застёжку аграфа. Шишики не хотят быть пушистым украшением - найдём другое. Зато теперь рука свободна. Лёхин машинально коснулся меча на левом боку - и похолодел: задним числом испугался, что ребята могли снять с него оружие перед походом к посланнику колдуна. Но меч-складенец на месте. Медленно, наслаждаясь движением оружия по ножнам, потащил внушающую уверенность тяжесть наружу. Действие заняло всего пару секунд, но с каждым миллиметром появляющегося на свет меча Лёхин забывал о боли, а мир перед глазами наконец устоялся зримо и ясно.