Брайан Джейкс: Рэдволл

— Ох, отец настоятель, — вздохнул он, — если бы только я мог быть таким, как Мартин Воитель. Не было среди мышей никого храбрее его!

Аббат не спеша опустился на прохладный каменный пол и прислонился спиной к стене.

— Послушай, что я тебе скажу, Матиас. С тех самых пор, как ты — осиротевший лесной мышонок — впервые постучался в ворота обители, ты стал мне сыном. Присядь рядом, я расскажу тебе о нашем Ордене. Мы — миролюбивые мыши. Да, Мартин был воином, но то было в суровые дни, когда требовалась сила. Сила героя — такого, как Мартин. Он появился у нас зимой, когда на Основателей напали лисы и другие хищники во главе с огромным диким котом. Мартин был бесстрашным воином и сразился с ними в одиночку; и он прогнал их прочь из Страны Цветущих Мхов. Мартин бился с полчищами врагов и, поразив дикого кота своим древним мечом, вышел победителем. О мече этом ты слышал не раз — о нем сложено немало легенд. В последнем кровавом бою Мартин был тяжело ранен. Мыши нашли его в снегу, истекающего кровью. Они принесли его в обитель и ухаживали за Мартином, пока силы не вернулись к нему.

И вот тогда с Мартином произошло настоящее чудо. Он поклялся, что отныне никогда и ни за что не возьмет в лапы меча, а будет помогать больным и бедным. Так наш Орден и обрел свое истинное призвание. Все мыши дали священный обет никогда не причинять зла другому живому существу, если только это не враг, напавший на обитель. Они дали обет ухаживать за больными и калеками, помогать нищим и убогим. Так гласит предание, и так с тех пор было всегда, хотя в аббатстве сменилось уже много поколений. Теперь наш Орден почитают и уважают все. Где бы мы ни были, даже далеко за пределами Страны Цветущих Мхов, все звери принимают нас с почетом. Даже хищники, зная, что мы исцеляем и оказываем помощь, никогда не причинят вреда мыши нашего Ордена. Мы вправе путешествовать по всем землям, и никто не чинит нам зла — таков неписаный закон. И мы должны быть достойны своего Ордена. В помощи другим и заключается наше призвание, наша жизнь.

По мере того как аббат говорил, голос его становился все громче и торжественнее. Матиас притих под строгим взглядом настоятеля. Наконец аббат встал и нежно погладил смущенного мышонка по голове, между бархатистыми ушами. Сердце аббата снова смягчилось.

— Увы, Матиас, твои мечты останутся мечтами. Дни подвигов прошли, сын мой. Мы, хвала небесам, живем в мирные времена, так что тебе остается только подчиняться мне как настоятелю обители и делать то, что тебе велят. Придет день — тогда меня уже не будет с вами, — и ты вспомнишь наш сегодняшний разговор и благословишь меня, ибо тогда ты будешь уже полноправным членом Ордена. А теперь давай, дружок, приободрись: стоит лето Поздней Розы, и у нас впереди еще много, много теплых, солнечных дней. Иди возьми свою корзину. Сегодня у нас большой праздник — золотой юбилей моего настоятельства. Сначала отнеси орехи на кухню, и, знаешь, неплохо было бы угостить гостей какой-нибудь хорошей рыбой. Возьми удочку и скажи брату Альфу, чтобы он взял тебя на рыбалку. Ведь вы, молодые, это любите, правда? Кто знает, быть может, тебе удастся поймать большую форель или несколько пескарей. Ну, беги!

Переполненный счастьем от хвоста до кончиков усов, Матиас поклонился настоятелю и, шлепая сандалиями, выбежал из Большого зала. Аббат с ласковой улыбкой смотрел ему вслед. Вот пострел! Надо поговорить с экономом, — быть может, найдутся сандалии подходящего размера. Ничего удивительного, что бедняга постоянно спотыкается!

Высоко стоявшее солнце пригревало Клуни Хлыста. Дорогу Клуни! Он был большой злобной крысой с жесткой шерстью и изогнутыми зазубренными клыками. Один глаз, выколотый в бою пикой, закрывала черная повязка. Клуни лишился глаза, но поднявший на него пику лишился жизни! Одни полагали, что Клуни из португальских крыс, другие говорили, мол, он из заокеанских джунглей. Но толком никто ничего не знал. Клуни был корабельной крысой — самый крупный и свирепый грызун, который когда-либо спрыгивал с корабля на берег. Серые и розовые шрамы покрывали все его мускулистое черное тело — от кончика влажного носа, узкого желто-зеленого глаза и зловеще торчащих рваных ушей, через изуродованную зубами врагов спину, до длиннющего хвоста, из-за которого Клуни и прозвали Хлыстом! Сейчас он ехал в телеге с сеном — без возницы, в компании пятисот своих сородичей. Пестрое сборище помоечных, гостиничных, водяных и портовых крыс составляло могучую армию. Армию Клуни — трепещущую перед ним и покорную ему. Краснозуб, его заместитель, держал свой длинный шест — боевой штандарт Клуни. Шест был увенчан черепом хорька. Клуни убил хорька! Он не боялся никого на свете. Напуганная крысиным запахом, лошадь мчалась без остановки. Клуни мало заботило, куда его приведет дорога. Вот лошадь галопом пронеслась мимо врытого у дороги столба с надписью: «Аббатство Рэдволл, 15 миль». Клуни плюнул через борт телеги на двух игравших в поле кроликов. «Вкусненькие! Жаль, что проехали мимо», — подумал он.