Олег Говда - Выбор

— Тихо, тихо… — произнес тот же голос. — Не надо резких движений. Потерпи еще чуток, скоро пройдет. Я же не знал, что ты после переноса… Лучше словами. Итак, Артас велел тебе остановить Игоря, но ты почему-то этого не сделал. Вернее — даже не попытался задержать его. Если не засчитывать в попытку ваше совместное возлияние и небольшую фехтовальную разминку перед этим. Для аппетита. Так, почему? Отвечай смело, Ханджар, как на духу. Я на твоей стороне, просто хочу понять причины, по которым обычный смертный, при этом — далеко не праведник или борец за идеалы, осмеливается нарушить волю бога. Отчетливо понимая, что вознаграждения за это не будет, а наказание воспоследует обязательно.

— А ты кто? — Владивой сидел неподвижно, даже глаза не открыл. Подсознательно понимая, что все равно ничего не увидит. — Какого сословия?

— Это имеет значение?

— Имеет. Впрочем, можешь не отвечать. Дворянин подобного вопроса попросту не задал бы.

— Намекаешь на честь?

— Почему намекаю? Именно о ней и говорю.

— Занятно… — хмыкнул все еще невидимый собеседник. — А где же была твоя дворянская честь в истории с Анжелиной? Напоминать не надо?

— Не надо… Но и ответа не жди. А вот то, что именно этот поступок дал повод Артасу записать меня в подлецы, я понимаю не хуже других. Но, он ошибся… Семейные неурядицы и чувство долга — вещи разные. Зелен-Лог зажат между островитянами и прячущемся в Запретных земля безумце, харцызов я не считаю, это всего лишь пена на волнах, как между наковальней и занесенным молотом. И уже слишком долго ничего не происходит. Значит, ждать недолго… Рука устанет, и молот рухнет вниз… И если у кого-то есть хоть малейший шанс изменить ситуацию к лучшему, я — препятствовать не стану.

— Но почему ты решил, что Игорь сможет победить?

— А зачем тогда ему мешать? Ограду строят, чтобы овцы не разбежались, а волкодава у ворот совсем по другой причине садят.

— Занятное сравнение. Так и видится вор или волк. Игорь бы оценил.

— Я словами играть не обучен, — пожал плечами Владивой, — не хранитель. Но ты меня понял. Зачем я понадобился Артасу, почему он сам не встретил Игоря у прохода? Вот я и подумал: уж если бог не может остановить воина, значит, тот все-таки не совсем обычный ратник, а кое-что умеет. Так пусть попробует. А что до мертвяков, полчища которых якобы хлынут в Степь, когда падет Барьер, — то и тут лучше времени ждать не приходится. Зря что ли в Кара-Кермене Ханджар объявился? Вольница вольницей, но лучше харцызов пока воинов нет. Разберемся…

— Кстати, о харцызах. Они сейчас Дубров осаждают.

— Как Дубров?!

Владивой мигом позабыл и о головной боли, и о тьме в глазах. Едва сдержался, что на ноги не вскочил. И правильно сделал, бельмо из густой пелены, никуда не делось. Посерело только чуток.

— А чему ты удивляешься? Эта крепость ближе всех к Проходу. Вот и постановила старшина: дать воинам размяться. Заодно и Хана своего прощупать в последний раз. Выяснить: с кем ты, действительно ли предан Вольному Степу, или все еще за баронский венец цепляешься?

— Мне надо к ним!

— Успеешь. Да ты не волнуйся, Секирник добрый атаман. Город и без тебя возьмут…

— Если харцызы возьмут Дубров, то…

— Да ничего особенного не случится. Отступников всех вырежут. Мужиков изобьют. Девок и баб… Ну, это и так понятно. А если ты о Анжелине беспокоишься, то не надо. Медведь историю Владивоя знает, так что баронессу не тронут. Тебе в подарок привезут.

— Ты не понимаешь! Этого нельзя допустить?

— Вот как? И почему?

— Кара-Кермен и Турин как два рассорившихся брата. Могут навек разойтись, а могут и помирится. Сейчас между ними много кривды, но вся она не слишком обидная. При желании, можно и забыть… Но, если прольется такая большая кровь — это уже никогда не удастся простить. А поодиночке ни Зелен-Логу не устоять перед островитянами, ни Степи не выжить. Даже, если с мертвяками управимся, то там — дальше что?

— Ты в этом уверен?

Владивою показалось, что на него пахнуло каким-то странным дымком. И горьким, и приятным одновременно. Как табачный, но совсем чужой, непривычный.

— Да.

— Ну, тогда сам со своим войском и разбирайся. Заодно и сам решишь окончательно: кто ты — Ханджар или барон?

* * *

У слепого человека остальные чувства обострены настолько, что почти заменяют зрение. Владивой, конечно, не ослеп, но и с закрытыми глазами, сразу понял, что он больше не в степи. Секунду выждал, так, на всякий случай, — а потом осторожно, сквозь прищуренные веки взглянул на мир.