Slav - Проклятие Слизерина

— Так тебе Пиклс рассказал?

Уорлок озверевшими глазами оглядел комнату в поисках рыжеволосого храпуна – хотел наддать за болтливость, но того и след простыл.

Том равнодушно пожал плечами.

— Весь приют говорит об этом.

За окном вновь ярко вспыхнуло, громыхнуло, ветер подхватил эхо, завертел и унес. Стью Стайн даже не заметил, переводил взгляд с Дика на Ребуса и обратно, хмурился все сильнее. Молчание затянулось, а последнее слово осталось за Ребусом, ишь расхрабрился. Внимание Стюарда привлек потрепанный фолиант, что лежал на кровати Реддла. Стайн лениво присел на кровать, притянул к себе книгу, захватив пальцами часть страниц, ловко пролистал.

— Не тронь, – ощетинился Том.

— Иначе – что?

Том вздохнул с наигранным сочувствием:

— Иначе сестра Мэри Альма из тебя зелье сварит… Это книга ее!

Стайн отдернул руку так, словно страницы раскалились, вскочив с кровати, юркнул за спину друга, будто забыл, что тот на полголовы ниже. Уорлок вовсе взъярился:

— Стью?! Ты, что поверил ему? Он же врет.

— Может и врет, – согласился Стайн неуверенно. Покосился опасливо на книгу, добавил торопливо: – Да только Холт его полдня искал, говорил по поручению сестры М–мэри Альмы.

Стайн сделал жалобную гримасу, неуверенно потянул друга за рукав.

— Пойдем, а? Ужин скоро…

Нехотя Уорлок поддался, через плечо бросил:

— Не понимаю, Ребус, как тебе удался фокус с табуретом, но знаю, что это дело твоих рук. Я не забуду, не надейся.

Том проводил их долгим взглядом исподлобья, коричневые глаза от ярости стали совсем черными. Когда за недругами закрылись двери комнаты, прошипел презрительно:

— Маглы.

Том потянулся к распахнутой Стайном книге, с омерзением отер страницы, будто к ней прикасался не человек, а болотное чудище.

Скрипнули стрелки старинных часов, с гулом раздались удары невидимого гонга. Наступило время ужина, комната пустела на глазах, у выхода столпились мальчишки.

Том тяжко вздохнул, с сожалением посмотрел на книги. В животе урчало, со вчерашнего обеда хлебной корки во рту не было, желудок прилип к позвоночнику, а ребра торчат, как колья. Кое‑как запихнув толстые книги в тумбочку, Том припер дверку ботинком, чтоб не выпали. Только потом со спокойной душой направился со всеми в столовую.

В пустой комнате погас свет, стало тихо, только монотонная дробь яростно отбивала по оконному стеклу, дождевые капли ударялись об него, стекали беспомощными струйками.

Ужин протекал на удивление мирно, Уорлок и Стайн игнорировали его присутствие, пока в столовую не вошла сестра Мэри Альма. Не обращая внимания на учеников, что от нее шарахались, как черти от ладана, сестра приблизилась к столу, за которым сидел Том. Над столом повисла гнетущая тишина, одна из младших девочек испуганно всхлипнула. Сестра с невозмутимым видом обратилась:

— Приятного аппетита, дети.

Ответом ей был неровный гул детских голосов. Удовлетворенная ответом, сестра Мэри Альма обратилась к Тому:

— Мистер Реддл, завтра, до утренней молитвы, желаю видеть Вас готовым к отъезду: оденьтесь подобающим образом и соберите вещи, которые могут Вам понадобиться до следующего лета.

Том почувствовал себя неловко, когда ошеломленные взгляды детей обратились к нему.

— Хорошо, сестра.

Как только сестра Мэри Альма удалилась, из‑за соседнего стола донеслось ехидное:

— Ну и ну, кто же та несчастная семейная пара, что усыновила Вас, мистер Ребус?

— Кто сказал, что его усыновили, Стью? Скорее всего, его переводят в сиротский приют для слабоумных.

За соседним столом раздался дружный хохот. Том не стал оглядываться, не спеша, сосчитал зубчики у вилки, а когда они закончились, пересчитал заново. Сердце грела мысль о завтрашнем отъезде, еще никогда он не покидал территории приюта. Ради такого события Том готов отказаться от подарка на Рождество.

Вторую книгу Том решился открыть только, когда прозвучал вечерний колокол, свет в комнатах погас, дети разбрелись по койкам, теперь мирно посапывали. Фолиант, казалось, потяжелел, Том прислонил его к спинке кровати, а сам лег на живот. С головой укрылся одеялом, нажал на проржавевшую кнопку, и маленькое укрытие озарил свет старого фонарика, найденного в подвальных помещениях во время ежегодной уборки.

Страницы одна за другой мелькали перед глазами, усеянные незнакомыми, а иногда забавными, старинными и современными именами. Том и помыслить не мог, что в его обычном мире, живет столько волшебников и ведьм, их огромных семей и кланов, самые древние из которых существовали на протяжении нескольких тысячелетий. Во всем этом многообразии Том искал одно единственное имя. Фонарик стал барахлить, его свет становился то тусклее, то погасал вовсе. Веки наливались свинцом, пальцы уже устали переворачивать страницы, а книге, мнилось, нет конца.