Мерри Джинн: Дети леса, дети звезд

Стоя, впрочем, Серазан все равно смотрел на него снизу, но это можно было компенсировать выражением лица, интонацией, позой…

— Да, действительно, — это было брошено лениво-пренебрежительно и вместе с тем угрожающе. — Приходите. И только попробуйте мне испугаться.

— А то что? — машинально подначил Грин, следуя извечному мальчишескому сценарию перед дракой.

— А то менять вам портки, — ухмыльнулся Тесс открыто и радостно, глядя на распушившегося юнца, — пить без просыху и ползать на карачках. Но вообще — лучше не проверяйте.

И качнул головой в смеси прощального кивка и салюта, и развернулся, и величественно покинул кабак, довольный, как после драки вполне состоявшейся, и глубоко удовлетворенный.

Деревня гудела.

Представление Грина и Черного Мастера удалось на славу.

Прошло только пять минут после ухода Тесса, а Рон уже почувствовал себя, словно девственница из старой сказки, предназначенная на съедение чудищу. Никогда, даже в самых горячечных снах, Рыжий не мог подумать, что с ним будут обращаться так странно: ласково, как с ребенком, и одновременно сочувственно-снисходительно, как со слабоумным. Люди поняли так, что Грин вызвался добровольно, чтобы избавить их от чародейских происков, и к утру он чуть не утонул в благодарности, смешанной с легким презрением и жалостью к самонадеянному идиоту.

Это было бы даже забавно, если бы не сдавленный ужас Рыжего перед будущим.

Разум потихоньку возвращался обратно во встрепанную башку, и Грин, шалея от самого себя, начал осознавать, что натворил.

Он, Рональд Грин, бросил вызов черному магу.

И не просто так, а нахамил.

И все-таки этот маг не прибил его на месте, а пригласил прийти.

И не просто пригласил, а потребовал.

И не просто потребовал, а наложил заклятие.

Причем все вокруг наперебой утверждали, что именно так Черный Мастер выбирает себе ученика.

А учиться магии Грин хотел, и даже очень.

Сходилось все, не сходился только способ, которым Грин добился желаемого.

Самосохранение потребовало бросить все и удрать подальше. Не тут-то было.

Сначала Грин попытался просто выйти во двор — не дали мужики. Рассол, поданный сердобольной Рози, в руках Рона загадочным образом превратился в некое пойло, вкусом и крепостью напоминавшее пшеничный самогон, выдержанный в дубовой бочке.

Рон понял, что напутствие Черного Мастера работает — вот оно, спиртное вместо любой воды! — побледнел, выругался, и попытался удрать еще один раз через окно — просто от отчаяния.

Мужики опять его поймали, сняли его с окна, усадили за стол и дали попить еще.

Вода в стакане парня, который думал только о побеге, быстро перешла в нечто весьма недурственное, и предложения выпить посыпались одно за одним.

Пили смачно, душевно, навзрыд, вперемешку со страшилками, в которых Черный Мастер в одиночку навел морок на полдороги до южного моря, перешел реку посуху, вызвал к себе страшное чудовище, полетал на нем, сглазил как минимум пять деревень — очевидцы были! — наколдовал молнию средь ясного неба, черным котом выпил молоко у деревенского стада — прямо из вымени! — после чего превратился в ворона и улетел.

В ту ночь Грин наворожил хозяйке примерно столько пойла, сколько могло вылакать взрослое население деревни за неделю, и отношение к нему стало совсем теплым и удивительно трогательным. Рыжий превращал воду в высококачественный самогон даже не стаканами, а кувшинами, а в минуты просветления упорно и безрезультатно пытался пробиться к выходу.

Проводы новоявленного Избранного к Черному Мастеру продолжались аж целые сутки.

К концу следующего дня развеселившиеся люди завели Рональда Грина в лес, к плоскому камню, от которого надо было сворачивать к дому Черного Мастера, и оставили там, на развилке, изумительно пьяного и одетого во все чистое.

Если для Грина основным последствием короткой беседы с заскучавшим мабрийцем стала вынужденная попойка, то Тессу то ли разговор, то ли все ж таки отголоски предшествовавшего ему глюка так придавили мозги, что на всю следующую ночь стало ни до чего.

Где-то за час до рассвета, так и не поняв, как и когда ему удалось добраться до дома, страшный Черный Мастер, ухитрившийся расклеиться сразу по выходу из таверны, лежал, свернувшись клубком на узкой кровати, грел руки о кружку травяного отвара «похмелье и иные беды, от гуляний проистекающие, врачующего» и усиленно анализировал последнюю прогулку.