Алексей Халтурин: Город. Путешествие ночного бродяги

Положив коробку на стол, она села в моментально выросшее под ней кресло.

— Я прошу прощения за то, что тебя лишили сна, а также за небольшой обман. За тобой, как, впрочем, и за мной вели наблюдение. Правда, по разным причинам. Призрак и был моим наблюдателем. Сейчас наблюдение снято, осталась одна проблема: твоему наблюдателю показалось, что ты знал о слежке.

— Знать не знал, но ощущал.

— То есть?

— Спать я не мог, но расслабляться мне никто не запрещал. Однажды мне захотелось снять копию своего подсознания. Я попытался избавиться от всех мыслей, по возможности, и от чувства тела. Запись получилась великолепная. Вероятность этого была ничтожна.

— Ну, и что же получилось?

— Посмотри, — покопавшись, я вынул одно из колец. — Эта запись единственная, так как я себе такого больше не позволял.

Элигена, надев кольцо, расслабилась, но буквально через секунду вновь напряглась. Её руки вцепились в подлокотники, глаза распахнулись. Только теперь я обратил внимание, что зрачки-то у неё были вертикальными!

— Наблюдениям конец! — прошептала она, сняв кольцо. — Мы и не знали, что всё отпечатывается в подсознании.

— То есть? А разве это не так? Видимо, ваш Наблюдатель создал случайно двухстороннюю связь.

— Нет, скорее всего, придётся пересмотреть модель сознания.

— То есть?

— Человек, как личность, состоит из нескольких «слоёв». Первый — то, что он говорит или передаёт другими способами. Второй — то, что он думает. Третий — то, что он думает на самом деле. Место, где мы находимся, создано этим слоем. Четвёртый — то, как он ощущает, во что верит, на что надеется… Более глубокие слои, как считалось, недоступны четырём высшим. Сам человек не может проникнуть в них. Влияя на глубокие слои, можно изменить вышележащие, а наоборот, всё происходит намного труднее и занимает много времени и сил.

— Интересно, а в каком слое находится способность ко сну? — спросил я.

— Ни в каком. Это было воздействие на обмен веществ плюс энергоподкачка. Конечно, мозг изменил стиль работы, но ты не должен был этого заметить.

— Я и не заметил, но зачем это было делать?

— Гормональный удар всегда производит как бы ревизию организма. При этом включаются некоторые, ненужные ранее, способности. Думаю, ты испугался бы, если, проснувшись, понял, что попал в другой мир. Заблокировать способность к перемещению мы можем, только запретив тебе спать совсем.

— Ладно. Это понятно. Опустим, что я с этим не совсем согласен, — прервал я её, — но почему к моей скромной особе такое внимание?

— Ты — эмпат-проектор, а, следовательно, великолепный маг, твои способности могут разрушить ваш мир.

— А ваш нет? — спросил я недоверчиво.

— Нет. Наш мир от этого только крепнет.

— Докажи.

— Пожалуйста. Мы уже достаточно долго разговариваем на другом языке, принятом в мирах Лазуревого Глена.

Проанализировав наш разговор, я понял, что она права. Этот язык сильно отличался от любогоземного. Некоторые звуки обычные для меня очень трудно, если вообще возможно, произнести владеющему только здешним языком, например: ж, ш, щ. Некоторые трудны для меня: многие сильно редуцированные согласные, по-другому произносятся и гласные. Нет ё, ю, ы. Из-за этих особенностей некоторые слова совпадают по произношению на Земле, здесь же они обладают различным смыслом. Возьмём для примера слово Герма. Как название мира его можно произнести приблизительно как Г е рма [1] Выделенная буква означает удлинённый звук. Для упрощения рассказа я не буду больше обращать внимание на данную особенность, лишь иногда выделяя долгую гласную курсивом. , а как название женщины — жительницы этого мира — Герм а.

— Ну как, я права? — Элигена по-иезуитски точно выбрала момент для вопроса.

— Да, — неохотно признал я. — Как вы это проделали?

— Довольно легко, — начала пояснять она, оживившись. — Твой Наблюдатель постепенно вкладывал в тебя эти знания, прикрыв доступ к ним до момента переноса. К сожалению, полноценно использовать магическое поле выросшему вне его тяжело. Если бы не это, то ты бы выучил язык без нашего вмешательства.

— Твой наблюдатель — типичная тень — буркнул я.

— Очень, я бы сказал, точное наблюдение, — услышал я чей-то голос. Напротив меня появился проём. В нём стоял мужчина в фиолетовом плаще.

— Входи уж, — сказал я ему, — раз пришёл. Как ты меня нашёл?

— Тебя найти — не проблема, — пояснил он, падая в выросшее под ним кресло, — ты не закрыл дверь.