Дмитрий Бондарь - Замена

— Но ведь золото поступает и от заграничной торговли? И налоги!

— В хорошем государстве поступает, — снова согласился Гровель. — И только поэтому страна принадлежит до сих пор не Ротсвордам, Сальвиари и Езефам, а королю. Хотя здесь я могу заблуждаться. Но если этого не остановить, то, поверь мне, мы все скоро будем ходить в кабале у этих предприимчивых господ. Ведь запасы золота в соседних странах тоже не безграничны? И когда-то всё оно соберётся в одних руках. Как снежный ком — начинаешь катать по снегу небольшой снежок, а к нему липнет, липнет, и вот уже двор чистый, а в руках — огромный шар. А налоги? Ну что налоги? Самыми большими послаблениями от казначея как раз и пользуются те, кому эти преференции на самом деле и вовсе не нужны — те же Ротсворды и Езефы.

— Странно слышать подобные речи от человека, который совсем недавно собирался ограбить казну, а другого слова я подобрать не могу, на полмиллиона лотридоров. И почему ты сам не делаешь того же, что и они?

— Есть разница, — насупившись, буркнул Гровель. — Тебе же не приходит в голову податься в наёмники к Галисийскому королю? А уж тот рад бы был такому приобретению. Так что давай не будем об этом, а закончим с ростовщиками.

— Хорошо бы закончить. На самом деле. И навсегда — огнем и железом.

— Ну да, ну да, — покивал головой Гровель, — всё бы вам, благородным воинам, жечь, да резать. А мозгами пошевелить? Не для голубых кровей занятие? Потому и происходит всё это безобразие, что те, кто должен править ни на мгновение не задумываются о том — что это значит «править».

— И только на благословенное чело безвестного торговца снизошло божественное откровение… — в тон ему продолжил смеющийся маршал.

— Давай, смейся, — Ганс нахмурился и отвернулся, — посмотрим, как лет через двести будут смеяться твои потомки.

Так переговариваясь, Бродерик и Гровель, занявшие место во главе кавалькады, выехали к первому болоту, встретившемуся им на земле разбойного барона. Насколько хватало глаз — всюду простиралась совершенно плоская местность, украшенная редкими островками растущей на болотных кочках зелени. Вокруг стояла такая густая тишина, что казалось, будто в местах этих ни людей, ни зверей никогда не было. Только ложащаяся под копыта коней дорога свидетельствовала об обратном.

Над равниной висел неприятный запах тины и гнилья, а потуги слабого ветерка разогнать его оказывались тщетными.

Собеседники не заметили, как оказались ввиду Вороньего замка, зато, похоже, их увидели в самом замке: перед воротами его заклубилась пыль, и в сторону дороги направился отряд копий в сорок.

— Занятно, — пробормотал Бродерик, всматриваясь в далекий силуэт Вороньего замка, — кажется, Радульф проснулся и жаждет схватки! Потом закончим нашу беседу, а сейчас пора командовать «к бою!» Не думаю, что этот живодер несется к нам поболтать о погоде.

Гровель посмотрел в указанном направлении, но ничего не увидел: слабое зрение не позволило. Зато обнаружившуюся опасность увидели Эмиль и Рональдо — их кони выдвинулись вперед, прикрывая Гровеля, а остальные оруженосцы сомкнули строй и выставили перед собой копья.

— Занятно, — повторил Бродерик, в задумчивости теребя подбородок. — Чего это ему не сидится в своей дыре? На торговый караван мы вроде бы не похожи? Захотелось подраться? Их там рыл сорок, а нас дюжина. Ну что ж, сделаем ещё одно доброе дело: привезем Хильдерику этого разбойника, пусть сам разбирается. Эмиль, Рональдо, Гро…маршала за спины, сами на фланги, а я встречу их в центре. Режьте всех, но главного надо взять живым.

И в этот раз телохранители подчинились ему.

Громко орущая толпа навалилась, сотрясая землю копытами лошадей, гремя обнаженными мечами и топорами и, будь на месте кнехтов маршала любой другой отряд, все тут же и должно было закончиться. Но в этот день удача покинула барона Радульфа — ему противостоял хорошо обученный, очень хорошо вооруженный и никого не боящийся противник. Строй оруженосцев устоял, почти не прогнувшись. А в центре закрутилась кровавая карусель, из которой то и дело начали выпадать отрубленные руки и головы. Справа и слева от основного строя в толпу врубились два маршальских телохранителя.

Барон, последним неспешно подъезжающий к месту схватки, сначала ничего не понял — вино, без меры залитое в баронскую глотку, мешало сосредоточить взгляд на схватке, а численное превосходство его людей не вызывало сомнений в исходе боя, но чем ближе он оказывался, тем все большие сомнения начинали рождаться в его душе. Его людей явно теснили! Даже, скорее, просто вырезали, как каких-то бешеных собак. Первым порывом барона было немедленное желание ввязаться в самую гущу, но ощупав бок, он не обнаружил на месте привычной рукояти меча! А здесь и люди его стали разворачивать коней, спеша выскользнуть из устроенной им ловушки. Сразу целый десяток трусов пронесся мимо него обратно в замок, барон нетрезво посмотрел им вслед, стараясь запомнить каждого, чтобы позже примерно наказать, а когда развернулся лицом к противнику, увидел перед собой, буквально в паре десятков шагов, шеренгу черно-синих маршальских оруженосцев! А в самой её середине сидел на вороном жеребце какой-то перемазанный кровью вурдалак! Именно вурдалак, потому что люди такими страшными и большими не бывают! Упырь вскинул над головой окровавленный меч и указал им точнехонько на Радульфа!