Лорел Гамильтон: Обнаженная натура

С серийными убийцами я имела дело много раз, но никто еще никогда не присылал мне по почте человеческую голову. Это было ново.

Голова, проглядывающая сквозь пластиковый пакет, стояла у меня на столе, посередине, как сотни других пакетов, доставленных в «Аниматорз инкорпорейтед» (это наша анимационная контора с девизом: «Здесь живые зарабатывают на жизнь, поднимая мертвых»). Голову обложили льдом — профессионально, будто паковал ее какой-то почтовый служащий. Может, кстати, так оно и было: вампиры бывают более чем убедительны, а эту посылку отправлял вампир по имени Витторио. Он приложил письмо, где на конверте каллиграфическим почерком вывел мое имя: Анита Блейк. Явно хотел, чтобы я знала, кому обязана этим милым сюрпризом. Этот самый Витторио со своими вампирами растерзал в Сент-Луисе более десяти человек и отбыл в неизвестном направлении. Теперь, быть может, уже известном, потому что на посылке был обратный адрес — Лас-Вегас, Невада.

Либо Витторио по-прежнему там, либо еще раз бесследно исчез. Остался он в Лас-Вегасе — или отправил мне голову, а когда я извещу тамошнюю полицию, окажется, что его и след простыл?

Заранее не узнать.

Из приемной все еще доносилась истерика Мэри, нашей дневной секретарши. К счастью, клиентов сейчас в офисе не было. До моего первого клиента оставалось еще тридцать минут, и он сегодня вообще первый в «Аниматорз» — повезло. Так что Мэри спокойно может предаваться нервному срыву, пока наш бизнес-менеджер Берт пытается ее успокоить. Может, и мне надо было бы помочь, но я — маршал США, и дело для меня — прежде всего. А дело требовало позвонить в Вегас и сообщить, что у них в городе может находиться серийный убийца. Понедельник, блин, день счастливый.

Я села за стол, держа телефон в руке, но не стала набирать номер. Так и сидела, уставясь на портреты чужих родственников на моем столе. Когда-то наш с Мэнни Родригесом стол был пуст — только папки в ящиках, но потом Мэнни принес свою семейную фотографию. Такую, которая в каждой семье есть — где все слишком серьезные, и только один или двое хорошо улыбаются. Мэнни в костюме и галстуке выглядел неестественно и неловко. Предоставленный сам себе, он вечно галстук забывал, но его жена Розита, на пару дюймов выше и на несколько дюймов шире своего тощего супруга, потребовала, чтобы на семейном портрете он был одет как следует. В таких вещах он обычно ей уступал. Мэнни в строгом смысле слова не назовешь подкаблучником, но и авторитарным главой своего дома он тоже не был.

Две дочери, Мерседес и Консуэлла (Конни), девушки весьма взрослые, высокие и прямые, хрупкого, как отец, сложения, обладали такими хорошенькими личиками, что просто сияли в тени более тяжелого и пожилого лица Розиты. Глядя на них, я понимала, что мог он видеть в ней много лет назад, когда Розита — «розочка» — больше соответствовала своему имени. Их сын Томас был еще ребенком, в начальной школе учился. Третий класс или четвертый? Не помню.

Еще стояла пара фотографий в рамочках с подставкой. Одна была свадебная фотография Ларри Киркланда и его жены, детектива Тамми Рейнольдс. Они смотрели друг на друга как на чудо, сияли и были полны надежд. На второй были изображены они же с дочерью Анджеликой, быстро превратившейся в просто Ангела. У деточки были папины кудри рыжеватым ореолом вокруг головы. Он свои красно-рыжие волосы стриг так коротко, что кудрей не было видно, но темно-каштановые волосы Тамми чуть затемнили прическу девочки, придав ей цвет опавших листьев. Они были чуть темнее и чуть менее яркие, чем рыжеватые волосы Натэниела.

А не стоит ли мне принести портреты Мики, Натэниела и свой, чтобы поставить на стол? У других аниматоров нашей конторы тоже есть на столе портреты.

Но нужны ли мне фотографии? И если я принесу свой портрет в окружении двух мужчин, то портрет с другими возлюбленными тоже тогда надо будет? Если живешь в одном доме с четырьмя мужчинами (по самому скромному подсчету), а еще встречаешься с пятью-шестью, кого из них выбрать для семейного портрета?