Максим Дегтярев: Сценарий битвы

— Благодарю, — чуть склонил голову Фроско и развернулся к выходу.

По пути в деревню его нагнал посыльный.

— Стратег просил передать вам это, — сказал посыльный и протянул священнику железный медальон на толстой цепи.

— Что это? — изумился Фроско, взвешивая на ладони весьма увесистый предмет, занявший его ладонь целиком.

— Сняли с шеи пленного трульфа.

— А я смогу с ним побеседовать?

— С трульфом? Если стратег позволит. И если трульф согласится говорить.

— Передайте господину стратегу мою просьбу. Мне бы очень хотелось поговорить с пленным.

— Хорошо, передам.

Посыльный поднял лошадь на дыбы и поскакал назад к лагерю. Фроско чихнул от поднятой копытами пыли.

Крепкая, должно быть, у трульфа шея, раз он носит на ней эту штуку. Одна сторона медальона была гладкой, на другой было выгравировано шестиногое существо, похожее на муравья. Острые жвала полумесяцами торчали из его квадратной головы. По рассказам, трульфы в бою орудуют серповидными саблями, держа по одной в каждой руке. Впрочем, возможно, что это только совпадение.

Плененный трульф был огромен — в нем было не меньше пяти локтей роста. Его длинное, сухое тело было сковано цепями, концы которых удерживались массивными валунами. Квадратная голова с неопрятной складкой губ и плоскими черными глазами свисала на длинной шее, почти касаясь груди. Фроско чувствовал, как его пробирает озноб. Охрана, которой явно тоже было не по себе, часто проверяла насколько крепки оковы.

— Он согласился поговорить с вами в обмен на жизнь, — сказал Аррога настоятелю.

Подошел толмач и встал рядом. Фроско поднес медальон к глазам трульфа.

— Зачем это вам?

Человек, незнакомый с языком трульфов подумал бы, что у толмача начинается рвота, но тот всего лишь перевел вопрос.

Трульф приподнял голову, его глаза остались неподвижны. По губам пробежала волна, и звуки, еще более выразительные, чем у толмача, заставили Фроско попятиться. Толмач перевел:

— Это медиум, связующее звено.

— Связующее что с чем?

Трульф и толмач обменялись несколькими длинными фразами. Последний не столько перевел, сколько объяснил:

— Он говорит, что мы расположили своих богов высоко, потому что считаем ниже своего достоинства смотреть в землю. Мы опускаем глаза в знак покорности, а, ища указаний, смотрим вверх. Но предначертанные пути начертаны на земле, и кто живет в ней, тот знает правильную дорогу. Людские боги малы числом, но, если они так сильны, почему их так мало? Сильный потому и силен, что умеет приумножить свое число. Жители земли бессчетны, они покорили все, что у нас под ногами, и тот, кто станет брать с них пример, покорит весь мир.

— Как зовут тех жителей земли, чьими путями вы следуете?

Ответ трульфа был короток и Фроско догадался о его значении.

— Он отказывается назвать их, — объяснил толмач очевидное.

Фроско просил, стратег угрожал, но больше трульф не проронил ни слова.

Магистр Лумпан слыл самым сведущим человеком по части существ размером меньше лягушки. Стеклянные ящики с живыми жуками и прочими мелкими тварями занимали большую часть его дома. Комната, когда-то служившая гостиной, была перегорожена пополам мелкой сеткой, за которой порхали разноцветные бабочки, а на ветвях дерева (росшего там же) висели куколки и гусеницы.

Известно, что обыватели косо смотрят на всякого рода чудачества, но к Лумпану отношение было, скорее, насмешливо-снисходительным. Ведь никто лучше него не умел вывести клопов из дома или извлечь впившегося в кожу клеща. Дети забегали к нему полюбоваться на бабочек и посоревноваться в храбрости, когда нужно было поймать сбежавшего из клетки скорпиона.

— Да, конечно, я уже приготовил, — сказал магистр, увидев у своего порога человека в облачении священнослужителя. Он удалился в глубину дома, оставив Фроско в некоторой растерянности. Настоятель потоптался немного на месте, но дверь осталась распахнутой, и он прошел внутрь. Загодя предупрежденный, он внимательно смотрел под ноги, чтобы не раздавить кого-нибудь из местных обитателей. Без формального приглашения он не хотел проходить далеко, однако ноги сами несли его к загородке с бабочками. Пестрые, порхающие существа казались ему и прекрасными и отталкивающими одновременно.

— И малые сии наследуют свойства Вселенной, — пробормотал он. Чуждый внешним проявлениям красоты, он искал оправдание в высших законах.

Вскоре Лумпан вернулся, держа в руках пузырек с темной жидкостью.