Николай Бородин: Хозяин Пророчества

Нить повествования, подхваченная в следующей книге («Маска священной лжи»), ведет через бескрайние подземелья гномов и бесконечные схватки с демонами к новому уровню понимания ситуации. Кстати о магии — она присутствует повсеместно и по своей энергетической природе и описаниям напоминает некоторые более или менее ранние экзерсисы Перумова, который тоже любил геометрические построения, разные цвета и формы с подробным описанием их воздействия. Но это к слову, поскольку именно магия играет важнейшую роль в проистекающих событиях. Еще необходимо заметить, что вместе с гномами появляется элемент бесшабашной удали и мужского юмора, преобладающий почти до самого конца трилогии. Взаимные подначки и испытания на прочность происходят на фоне возрастающего размаха боевых действий, одновременно с которым к героям приходят новые откровения. Одно из них — очаровательная демоница Сетэль, тоже Дитя Пророчества, которая переворачивает с ног на голову все старые представления о демонах. Другое — рассказ Радимира, открывающий часть загадки и демоническую природу Солнечных птиц, которым служит новая церковь со всем своим аппаратом священной инквизиции. На закуску читатель получает долгожданных орков и новое феерическое представление с перелетом на коврах-самолетах над пустынными просторами. Казалось бы, ход повествования окончательно сворачивает в русло юмористического фэнтези, но это еще далеко не все.

Отдельного упоминания заслуживают гномы, представленные здесь во всей красе. Это и хитроумный наугер (маг) Кьяр со своим боевитым братом Снором, и великий изобретатель Надар со своим автотазом, беспилотными вертолетами-убийцами и смертельными извергателями железных пуль. А чего стоит застарелая вражда между северными и южными кланами, под которую подведена вполне солидная основа. Гномы как земные существа — сами очень солидные парни, и тем внушительнее их союз с настоящими демонами, существами огня из земных недр, которые тоже не прочь побаловаться огнестрельными устройствами. Путешествие по набитым нечистью подземельям образует небольшую книгу внутри книги, от которой иногда ум заходит за разум, но ведь так оно и было задумано.

С появлением новых древних магов, особенно Лерны — Светланы и ее сестры Ленсы, в общую боевую и ироническую струю вплетается до сих пор обозначенная лишь пунктиром линия предназначения, приобретая ясные черты, хотя на поверку все это снова оборачивается обманом зрения. Одновременно с эпическими баталиями между магами и первозданными сущностями с обеих сторон выстраивается и некоторое философское обоснование. Охотники и Звери — те самые сущности, чьи гробницы наперегонки вскрывают обе стороны, — оказываются двумя сторонами одной медали и более того, нераздельным целым, подобно инь и ян в символе тай-цзи после его формирования из Великой Пустоты (у-цзин). И получается, что некромантия, то есть управление неживыми вещами, это не так уж плохо и сродни стихийной магии, а вот культ Пустоты со всеми его порождениями, в том числе демоническими — это да, хуже не бывает. Подобное членение может привести к когнитивному диссонансу, но это с лихвой окупается динамикой действия и невысказанностью окончательной тайны. В общем, рубка предстоит не хилая, это однозначно.

Философский аспект трилогии яснее всего проявляется в концепции Тени, о которой сам автор говорит так:

«Тень в данном значении — это существо, в душе которого прячется вторая вырвавшаяся из места Силы сущность. Эти сущности бессмертны, поэтому вы ошибались, считая, что в момент вскрытия гробницы охотник убивает зверя или наоборот. Побеждает и изгоняет — да, но не убивает. Поэтому в тексте Пророчества и говорится о тенях. И вот сейчас самое интересное. Зверь и охотник — участники вечного противостояния, они неразрывно связанные неотъемлемые враги. Их противоборство подобно борющимся в душе любого мыслящего создания чувствам… Например, людям достались охотник и зверь, связанные воедино верой. Но если охотник являет собой более спокойную ипостась этого качества, то зверь — это отрицательный абсолют. То есть фанатизм. Подобных подарков досталось всем поровну, то есть каждой расе по какой-то черте характера. Они, кстати, забавно отражаются в наиболее типичных характерах представителей самих этих рас, но что тут первично, я гадать не собираюсь».

Мы, в общем, тоже. Само понятие тени, лежащей между мыслью и действием, между возможным и существующим, составляет одну из основ экзистенциальной философии XX века, но искать в подобных размышлениях диалектический материализм с его «единством и борьбой противоположностей» по меньшей мере смешно. Закрыть же тему попробуем следующими строками: