Елизавета Дворецкая - Перст судьбы

Парни потупились.

— У сыновей Каури еще больше лошадей и санок, — со вздохом поведала Нуоритар. — А сам Каури — очень злой и жадный человек. Он отнял наши бобровые ловища, и наши мужчины уже не раз сталкивались с ними в лесу во время лова. Здесь всегда были наши угодья, но их род разросся, сам Каури и его брат Туоки отделились от отца и поселились здесь, а теперь у них у каждого по шесть-семь сыновей. Им не хватает угодий, вот они и хотят отнять наши.

— А тут еще Каури объявил, что наш бобровый гон он отдаст в приданое за Марьяттой, если ее муж пойдет к ним в «домашние зятья»! — подхватила одна из молодых женщин. — Мы подумали… то есть Вахто-ижанд подумал, что будет хорошо…

— Ладно, хватит болтать! — оборвала ее большуха, и молодка послушно замолчала. Видно, Пяйвятар-эмаг решила, что незачем чужакам знать про их неудачи. — Мы найдем себе невестку получше. А вот кого найдет для дочки Каури, хотела бы я знать, если не собирается отдать ее за голодранца Терявя!

— Ну, это было бы совсем глупо — отдать какому-то голодранцу и девушку, и ваш бобровый лов! — заметил Селяня и добавил вполголоса, обращаясь к одной Нуоритар: — Я правильно говорю?

Но его глаза и чуть приподнятые брови давали понять, что говорит он совсем о другом. А румянец и опущенные ресницы девушки отвечали, что она его отлично понимает. Боги молодых легкомысленны и равнодушны ко всему на свете, кроме одного: какая бы жестокая вражда ни разделяла роды и племена, непременно найдется пара, которую неведомое безумие влечет именно к тому, к кому никак нельзя! Видимо, что-то в этом есть: чувство опасности и сознание запрета делают наиболее желанной именно эту добычу, а о том, сколько вреда это влечение принесет близким и какими бедами грозит им самим, молодые не умеют думать.

Поблагодарив за приятную беседу, Селяня и Стейн вышли. Снаружи Селяня сдвинул шапку на затылок и поднял лицо, подставляя его медленно падающим влажным хлопьям. К вечеру ветер унялся, и потому казалось почти тепло.

— Ну, поход! — выдохнул он на северном языке. — Не поход, а одна сплошная гулянка.

— Да, если это и называется воевать с финнами и собирать дань, то я жалею, что не занялся этим раньше! — Стейн засмеялся. — Я почти ничего не понял. Ты узнал хоть что-нибудь полезное?

— Я все узнал. За эти три бусины мы раздобыли сведений на три марки серебром… кстати, с тебя полторы.

— Чего — полторы?

— Бусины. Польза общая, расход пополам.

— Тебе раскусить или разрубить?

— Пока оставь, пригодятся, потом куницами отдашь.

— Ну, пойдем, Хрёреку расскажем. Он рад будет. Кстати, с него и возьми три куны, это он нас посылал.

— Успеем еще. Надо подождать.

— Чего?

— Ты что, дурак? — Селяня выразительно уставился на него. — Они сейчас выйдут. Моя и та, с который ты перемигивался.

— Она тебе сказала?

— Она не сказала, я сам знаю.

— Думаешь?

— На что спорим?

— Да уж больно у них старуха боевая и решительная. Не выпустит.

— Увидишь. Девки в этом деле что лоси — бурелом лбом пробьют. Захотят — выйдут. Хочешь пока пару слов заучить? Вроде того, какая ты красивая, румяная земляничка моя… Что она станет тебе говорить, ты на все отвечай: миня армастан синдаи. Я тебя люблю, стало быть. Этого хватит.

— Они что, разговаривать придут?

Селяня расхохотался и одобрительно толкнул его в плечо.

— Ладно, справишься. А насчет сосновых веников их бабка уже все знает!

— При чем тут сосновые веники? — Стейн не понял. — Разве такие делают? Они же колются!

— Тебе это не грозит! — выразительно заверил Селяня и снова заржал, прикрываясь рукавом кожуха, чтобы не услышали в избе. — Но постарайся придержать своего тролля, а не то на следующую зиму нам тут вместо дани всучат младенца!

— За своим троллем присматривай, умник!

Они даже слегка подрались, чтобы скоротать время и не замерзнуть, и к тому времени как скрипнула наконец дверь и появились две небольшие фигурки в беличьих кожухах, оба молодца были уже порядком изваляны в снегу.

— Мы сказали, что пойдем ночевать к Иткетар, а то у бабки теперь слишком тесно, — шепнула Нуоритар. Вторая девушка только глянула на Стейна и улыбнулась. — А больше Саламатар ничего не просила нам передать? — Она лукаво повела бровью, намекая, что не откажется от новых подарков.

Появление молодых пригожих незнакомцев заворожило девушек и властно тянуло наружу, зажигая кровь и воображение. Общение с чужими требовало отваги, но так приятно показать себя отважной перед сестрами! Да и когда живешь всю жизнь в лесу, не зная ничего другого, кроме леса и реки, не видя иных людей, кроме отца и братьев, любой посторонний парень, забредший в эту глушь, покажется самим Солнцем или Месяцем, спустившимся с небес в поисках невесты.