К. Миллс - Книга Жанны

— И с вами, милорд.

Разговор с де Ври дал не много результатов, но то, что герцог решился наконец на какие-то действия, было для него гигантским шагом. После того, как он восемь или десять лет держался в стороне, это выглядело почти переходом в наш лагерь.

Вместо того, чтобы самой рассказать все Карну, я послала за Винтером и сообщила ему новость. Пока он спустится на два уровня из комнаты связи в клинику, его острый военный ум найдет какие-нибудь полезные мысли для Карна.

Потом, когда я сидела в библиотеке, пытаясь с помощью книги бороться с тревогой и одиночеством, Карн тихонько постучал в дверь и появился на пороге. Я бросила книгу и кинулась в его объятия.

— Карн, как мне не хватало тебя!

Его руки жадно обхватили меня, а последовавший за этим поцелуй куда выразительнее, чем слова, поведал мне о том, что мне хотелось узнать: он все еще любил меня. Я откинулась назад и вгляделась в его лицо. Оно утратило свой здоровый цвет, он, как никогда, похудел. Нежно я провела кончиками пальцев по новым морщинам на его щеках, прикоснулась к синеватым кругам под глазами.

— Позвольте мне сегодня ночью занять ваше место, милорд. Вам крайне необходимо выспаться. Ваше выздоровление затягивается.

— Нет, дорогая. Доктор Отнейл говорит, что, если Джемми переживет эту ночь, он будет жить. Я должен быть при нем.

— Карн, позволь мне…

— Не спорь, — оборвал он. Потом покачал головой и поморщился, как будто от боли. — Извини. Мне не следовало так говорить. Я становлюсь раздражительным. Это заявление Кингсленда вдобавок к болезни Джемми. Я пришел только, чтобы сказать, что отсылаю тебя в безопасное место к моей тетке, аббатисе Альбе, в ее Дом Уединения. При нейтральной родне и в религиозной общине тебе никто не причинит вреда.

— Но как же Кит? Она слишком больна, чтобы перенести переезд.

Карн вздохнул.

— Кит придется остаться и испытать свою судьбу здесь.

Я прикоснулась к его руке.

— Позволь и мне остаться. Я хочу остаться. Я — часть этого Дома.

— Жанна, перестань… — он запнулся, смутившись от этой вспышки раздражения, потом уже тише продолжал: — Я не знаю, что будет со мной, — он вздохнул, и я почувствовала укол жалости, глядя на его усталое лицо. — Сердцем я чувствую, что ты принадлежишь этому Дому, но умом я не могу согласиться. Тебя не должны схватить здесь. Эта война будет идти до тех пор, пока… На этот раз в живых останется только один. Ричард или я. Я не хочу подвергать тебя опасности. — Грусть в его голосе и глаза говорили, что он не сомневался в победе Ричарда.

Я знала, что Карн погибнет, если вступит в борьбу, предчувствуя свое поражение. Я уже достаточно знала об этом мире. Я схватила его за руки.

— Карн. Ты должен победить. Не позволяй себе думать иначе. — Мои руки разжались, и я отвернулась. Я чувствовала, что сейчас расплачусь, а было бы нечестно в этот момент досаждать ему своими слезами. — Карн, без тебя…

Он обхватил мою голову своими ладонями и тихонько покачал из стороны в сторону.

— Не плачь. Не смей плакать. Ну вот, одну я уже вижу. Прячется под ресницей. Покатилась. Ага! Я поймал ее. — Он тихонько поцеловал меня в щеку и выразительно облизал губы.

Радость никогда не гостила в его глазах, однако я изобразила для него слабую улыбку.

— Так-то лучше, — он похлопал меня по щеке. — Беги наверх, собери одежду, по крайней мере, на месяц. Ты отправляешься завтра утром, как только мы узнаем о состоянии Джемми. — Он помолчал. — Поверь мне, я верну тебя обратно, как только смогу: А теперь, давай. — Он повернул меня к лестнице и слегка подтолкнул ласковым шлепком. — Завтра нам долго прощаться не придется, — крикнул он мне вслед. — Халарек не может проявить слабость.

Я обернулась, чтобы ответить, но он уже ушел к Джемми.

Собрать вещи труда не составляло. Вдали от Карна и от необходимости сделать удовольствие леди Агнес мои потребности в одежде были весьма скромны. Я и три моих компаньонки быстро справились с работой. Во время сборов Кит пришла в себя, но она все еще была в слишком тяжелом состоянии, чтобы понять что-то, кроме того, что я еще жива. Несколько раз я пыталась поговорить с ней и как-то приободрить, но она, вероятно, не слышала меня. Ее сиделка положила холодный компресс на лоб и на запястья и заговорила ровным убаюкивающим голосом:

— Покой — вот все, что мы могли ей дать. Врачи сделали все, что могли, остальное должна была сделать сама Кит.

Утро пришло слишком, слишком скоро. После завтрака я отправила вниз свой чемодан, распрощалась со своими компаньонками. Томми встретил меня у двери и проводил к площадке. Карн встретил нас, когда мы выходили из лифта на уровне.