Элеонора Раткевич - Волчья сила

Отдавая приказ к полудню согнать туземцев на показательную экзекуцию, Экард не сомневался – его ждет удача.

Эттеру из чердачного окна комендатуры был виден только его затылок. Эгер стоял к комендатуре спиной, широко расставив ноги. Эйтье представил мысленно, как он кидает нож, как тяжелое лезвие вонзается в эту ненавистную спину… он бы нипочем не промахнулся! Кто угодно, только не он. Проклятый дей Гретте заплатил бы за все сполна. Вот только потом эгеры за коменданта поквитаются, и не с одним только Эйтье. За эту тварь в погонах расстреляют не меньше полусотни. Только поэтому он до сих пор землю топчет. Но как бы хорошо вошел нож между лопаток, обтянутых черным сукном мундира!

Вот только Дейгена это не спасет и не вернет…

Просочиться втихаря в комендатуру в надежде на некий неясный ему самому случай Эттер все-таки сумел. Но на этом его удача и закончилась. Ну не считать же везением то, что он ухитрился остаться незамеченным! Ведь ему так и не удалось подобраться к Дейгену. Эйтье надеялся, что успеет хотя бы разузнать что-нибудь за ночь – должны ведь и эгеры когда-нибудь спать. Надежды его пошли прахом – допрос длился до утра, а утром комендатура наполнилась звуками шагов и голосами, и Эттер едва успел улизнуть и затаиться на чердаке. Наступал день – а значит, если Дейген еще жив, он получит передышку. Не все же коменданту арестованного мордовать. А кому попало он своего бывшего переводчика не доверит, это ясно, иначе сделал бы это раньше и отправился на боковую. Нет, показания он из Дейгена хочет выбить сам. Кровоглот. Живодер. Но для Дейгена это означает передышку. И если Эйтье очень повезет, он сумеет тем временем…

Он не сумел ничего.

Эттер беззвучно ахнул и закусил костяшки пальцев, когда Дейгена выволокли на площадь.

Боги всемилостивые… как же его отделали!

Наверное, это можно назвать лицом. Наверное. Точно так же, как эти окровавленные лохмотья можно назвать одеждой. Дейген, всегда такой подтянутый, аккуратный до щегольства, терпеть не мог нерях и неряшливости, Эттеру от него вечно перепадали выговоры за изгвазданную рубашку или растрепанные волосы. А уж сколько раз Дейген отчитывал его за кляксы и помарки в тетради – не говоря уже о позабытых домашних заданиях…

На глаза навернулись слезы. Дейген, какой же ты все-таки гад… ну почему, почему ты не говорил, что ты герой, – я бы эту твою математику знаешь как учил бы!

Дейген каким-то непостижимым образом все еще держался на ногах, однако силы его явно были на исходе. Но рядом с ним все равно торчали охранники – двое дюжих мордоворотов, готовых в любой момент выхватить оружие. Эттера замутило от вновь прихлынувшей ненависти. Мразь трусливая, вот они кто! Дейген чуть живой, руки у него за спиной связаны – а эта погань все равно его боится!

При виде Дейгена толпа колыхнулась на месте – и снова замерла, когда комендант поднял затянутую в перчатку руку.

Сделалось так тихо, что Эйтье невольно затаил дыхание, словно бы там, внизу, его могли услышать.

– Переводи, – коротко бросил комендант патрульному из местных.

Вот уж по кому петля плачет горючими слезами, так это по таким прихвостням. Но эта вошь живет – а Дейген…

– Этот человек, – начал комендант, то и дело останавливаясь, чтобы патрульный мог вникнуть в сказанное и перевести, – виновен в шпионаже. Он передавал сведения бандитам из летучих отрядов.

Если все-таки бросить нож в спину коменданта, он умрет. А спустя мгновение на площади начнется бойня…

– Он должен быть казнен по законам военного времени. Однако у него наверняка есть сообщники, которых он не пожелал назвать.

Комендант сделал паузу.

Эйтье замер. Он не мог понять, зачем комендант это говорит. Не мог понять, почему комок подступает к горлу…

Почему комендант держит в руке часы.

Эттеру было отчетливо видно, как играет солнечный луч на золотой крышке часов. Как комендант щелчком откидывает крышку и смотрит на циферблат…

– Поэтому, – комендант возвысил голос, – этот человек будет казнен не сразу. Пока он не перечислит поименно своих сообщников и не назовет явки для связи с бандитами и известные ему места их возможной дислокации, каждые три минуты специальная команда будет расстреливать по два человека из присутствующих.

Поздно.

Поздно убивать коменданта. Это уже ничего не изменит. Бойня все равно начнется. Потому что Дейген не может и не должен заговорить.

И не может и не должен промолчать.