Дмитрий Веприк - Легенда о гибели богов

Никому не дано знать, что положит конец его пути.

Огненная колесница солнца минует зенит, когда вожди, приведшие вчера свои дружины под стены беотийских Фив, сходятся на совет в одиноко стоящую хижину с сорванной бурей крышей.

Адраст, в этот кровавый день уже потерявший зятя, своих лучших воинов и блестящие надежды, угрюмо мрачен, его царь-соправитель Амфиарай — прославившийся искусством гадать по огню и умением без промаха метать в цель копья — безмятежно спокоен, как подобает мудрецу, уверенному, что его будущее давно предначертано роком и взвешено на весах судьбы. Явившийся же последним Полиник взбешен и выглядит, как человек, которому недостает лишь повода, чтобы отыграться на ком-нибудь, попавшем под руку. Остальные вожди похода мертвы. Впрочем, исход битвы еще неясен.

Присев на деревянную колоду, Амфиарай начинает клочком шерсти вычищать клинок меча, измазанный засыхающей кровью и приставшими человеческими волосами. Полиник снимает с головы шлем — тот самый, из которого вчера семеро вождей вытряхивали глиняные шарики жребиев — и принимается с силой тереть ладонями голову. Гребни шлема иссечены ударами мечей, а лошадиные хвосты на них начисто срублены.

— Что Тидей? — спрашивает он вдруг, резко прервав это занятие.

— Мертв, — равнодушно роняет Амфиарай.

— Кто его убил?

— Некто Меланипп. Потомок одного из воинов, выросших из брошенных Кадмом зубов дракона.

Ленивый ветер тем временем развеивает над фиванским акрополем жирный жертвенный дым. Не найдя тени под деревьями сгоревших садов и набросив на головы плащи, аргосские воины опускаются на посеревшую от пепла землю. Только несколько аркадских наемников еще бродят, как привидения, подбирая камни для пращ.

— Как он умирал? — подняв глаза, спрашивает Адраст.

Несколькими днями назад на погребальных ристалищах он первый привел к финишу колесницу. Теперь же аргосский царь выглядит глубоким стариком. Амфиарай, всегда гордившийся меткостью метания копий не меньше, чем точностью своих предсказаний, бросает на него быстрый взгляд:

— Тяжело, — измазанный клок шерсти роняется на пробитый бледными стеблями пол. — Если это вас утешит, прежде чем он умер, я расправился с убийцей у него на виду.

— Он ничего не говорил перед смертью?

— Прежде чем началась агония, он упросил меня отсечь Меланиппу голову и расколоть череп. Потом, скобля осколки рукой, он начал пожирать мозг.

— Однако! — произносит Полиник, трогая пальцем распухшую переносицу.

— Древний воинский обычай, — Амфиарай невозмутим. — Проглотив мозг врага, наследуешь его отвагу и...

Полиник издает странный звук, не то всхлип, не то фырканье, и оглядывается на Адраста:

— Прости, отец... Однако зачем храбрость обреченному?

— Быть может, ему-то она и нужней всего, — произносит Амфиарай, сам намекнувший умирающему Тидею, что это средство кого-то спасло от смерти, и со злорадством увидевший, как обезумевший от ужаса виновник злосчастного похода измазывает рот мозгами и кровью.

Полиник швыряет в угол искореженный шлем:

— Вздор! Ничего мертвецу не нужно, кроме хорошей могилы.

— Кстати, что случилось с Капанеем? — интересуется вдруг царь-огнегадатель. — Я не видел тела. Он что, вправду убит огнем с небес?

— Лежит обгоревший во рву среди обломков лестницы. Никто из его людей не решился вынести тело. Они боятся, что оно проклято.

— Напротив! Тело человека, убитого рукой бога, всегда будет священно.

Замолчав, вожди слушают перекличку своих воинов.

— И что же будем делать теперь?

Полиник вдруг выпрямляется и в упор глядит на царей-соправителей. Его зрачки расширенны:

— Делайте, что хотите! — заявляет он. — Однако знайте — я не уйду от Фив!

Амфиарай усмехается. Не будь так высоки ставки, можно было бы подумать, что царь-огнегадатель просто забавляется ситуацией:

— Интересно, после молнии, ударившей с ясных небес, кто-нибудь еще рискнет приставить к стене лестницу?

Полиник вдруг бьет кулаком по колену и громко хохочет:

— Я послал глашатая, — хрипло заявляет он, резко оборвав смех. — Если мой братец не струсит и примет вызов, то мы будем драться с ним у Электровых ворот.

— Это же твой брат! — сочувственно произносит Амфиарай. — Ты что же, ни во что не ставишь гнев Эриний?

— Во всяком случае, даже они не страшны мертвым.

И, не тратя времени на продолжение совета, Полиник встает.

— Подумать только! — вырывается у него уже в дверном проеме. — Если мы перережем друг другу глотки, трон достается старому козлу дядюшке Креонту!