Абрахам Меррит: Лесные женщины

Длинные белые пальцы коснулись его губ, и прикосновение их было прохладным, как прикосновение березовой коры после долгого утомительного подъема; прохладным и слегка сладковатым.

– Он будет говорить, – прошептали алые губы.

– Он будет говорить! – снова подхватили лесные голоса, как молитву.

– Он увидит, – прошептала женщина, и холодные пальцы коснулись его глаз.

– Он увидит! – повторили лесные голоса.

Туман, скрывавший рощу от Маккея, задрожал, поредел и исчез. Его место занял ясный, прозрачный, слегка зеленоватый, чуть светящийся эфир: впечатление такое, будто он стоит в середине чистого бледного изумруда. Под ногами золотой мох, расцвеченный маленькими звездочками васильков. Женщина со странными глазами и лицом волшебной красоты теперь стала видна вся. Он увидел стройные плечи, крепкие маленькие заостренные груди, гибкое тело. От шеи до колен на ней какое-то одеяние, тонкое, шелковое, будто сотканное из паутины; сквозь него просвечивает тело, будто огонь молодой весенней луны играет в ее венах.

За ней на золотом мху видны другие такие же женщины, множество их; все смотрят на него такими же широко расставленными зелеными глазами, в которых танцуют облака сверкающих мотыльков лунных лучей; подобно ей, все увенчаны блестящими бледно-золотыми волосами; подобно ей, у всех овальные заостренные лица волшебной, опасной красоты. Странно только, что если она смотрела на него серьезно, оценивала его, среди ее сестре некоторые смотрели насмешливо, другие звали странно соблазнительным взглядом; были и такие, которые смотрели только с любопытством, и такие, чьи большие глаза упрашивали, умоляли его.

И вдруг Маккей понял, что в этом неземном зеленоватом сверкающем воздухе есть и деревья рощицы. Только они стали призрачными; они напоминали белые тени, отброшенные на тусклый экран; стволы и ветви, побеги и листья – они окружали его, как будто сплетенные из воздуха неведомым мастером призраки деревьев, растущих в другом измерении.

Неожиданно он заметил среди женщин и мужчин; у них так же широко расставлены глаза, и так же лишены зрачков, но белки карие и голубые; мужчин с заостренными подбородками и овальными лицами, широкими плечами; одеты они в темно-зеленые куртки; смуглые, мускулистые и сильные, с тем же гибким изяществом, что и женщины; и, подобно женщинам, красота их была чуждой и волшебной.

Маккей услышал негромкий жалобный плач. Он обернулся. Недалеко от него в объятиях смуглого мужчины в зеленом лежала девушка. Лежала у него на груди. Его глаза были полны черным пламенем гнева, ее затуманены и заполнены болью. На мгновение Маккей увидел березу, которую срубил сын Поле, и пихту, на которую легла береза. Он видел березу и пихту как нематериальные очертания вокруг женщины и мужчины. На миг девушка и мужчина, береза и пихта показались ему одним целым. Женщина с алыми губами коснулась его плеча, и зрение его прояснилось.

– Она сохнет, – вздохнула женщина, и в голосе ее Маккей услышал печальный шелест листвы. – Разве не жаль, что она сохнет: наша сестра так молода, так стройна и красива?

Маккей снова посмотрел на девушку. Белая кожа, казалось, стянулась; лунный блеск, который просвечивал сквозь тела остальных, у нее казался тусклым и бледным; стройные руки безжизненно опустились, тело обвисло. Рот побледнел и высох; длинные туманно-зеленые глаза поблекли. Бледно-золотые волосы потеряли блеск, высохли. Он смотрел на медленную смерть, смерть увядания.

– Пусть увянет рука, ударившая ее! – сказал мужчина в зеленом, который поддерживал девушку, и в его голосе Маккей услышал свирепый шум зимнего ветра в засохших ветвях. – Пусть сердце его засохнет, пусть сожжет его солнце! Пусть дождь и вода будут избегать его, а ветры покарают!

– Я хочу пить, – прошептала девушка.

Наблюдавшие женщины зашевелились. Одна выступила вперед, держа чашу, как из тонких листьев, превратившихся в зеленый кристалл. Она остановилась у ствола одного из призрачных деревьев, взялась за одну ветвь и потянула ее вниз. Стройная девушка с испуганными негодующими глазами подплыла к дереву и обняла руками призрачный ствол. Женщина с чашей пригнула ветвь и надрезала ее чем-то, показавшимся Маккею стрелой из гагата. Из раны полилась слабо опалесцирующая жидкость, которая стала медленно заполнять чашу. Когда чаша заполнилась, женщина, стоявшая рядом с Маккеем, подошла к этому дереву и накрыла руками раненое место. Потом отошла, и Маккей увидел, что жидкость больше не течет. Женщина коснулась дрожащей девушки и развела ее руки.